Красноборские фантазии
Шрифт:
Болотинка, вроде неширокая на взгляд, оказалась больше. Да что там, больше! Ее противоположный край подернулся туманом и скрылся в нем, чуть-чуть темнея. Стало вязко. Вокруг, булькая, лопались пузыри. А она идет себе, помахивая туфельками, и даже не вязнет.
Смотрю, а под ее ножками даже травинки не гнутся. Становится как-то не по себе. Но любопытство, явившееся вдруг, и ее близость успокаивают. Отстаю. Лопается большой пузырь, и мерцают болотные оконца. Кажется,
– Ты ведь хочешь ко мне в гости?
– Очень хочу…
– Так не стой…
Ее глаза фосфоресцировали зеленоватыми огоньками в опущенных длинных ресницах. А в волосах распустились лесные фиалки. Когда она успела их приколоть… совсем некстати проносится мысль. Что это? И где мы? Моя к ней любовь усилилась очарованием неземной красоты. «Здесь кричать будешь – не от боли, плакать – не с горя, стонать – не от безысходности…» Она что ли мне это сказала, обволакивая мою мысль.
Болота не было. Был и есть мир прелести. Лужайка, покрытая благоухающими цветами. Цветы покачивались, кивая мне лукаво, шепчась между собой. Деревья… Да полно. Деревья ли это? Словно живые, изменялись по моему желанию, неосознанному желанию.
Пушистые и веселые шумели под легким ветерком. Хотелось петь. Восторженно обнять этот мир, растаять и слиться с ним во всем. И она. Прелестная, милая зовет меня к себе. В глазах любовь и желание. Да полно! Одна ли она здесь? Чудесной музыкой рассыпается звонкий смех. Рассыпавшись, запутывается, теряясь в мягкой зеленой травке.
Среди деревьев, на их игривых ветвях озоруют девушки. Их много. Они обнажены. Шутливо прикрываются, прячась за тенью ветвей, за цветами. Манящее неукротимое влечение. «Не рядись в рясы, – подзуживает чертенок, явившийся ниоткуда, – это все твое!» Я уже готов слиться с вечным праздником вместе с ней. С ними в нем. Но чтото более сильное не дает мне подчиниться эйфории души. Русалки!
Красота-капкан жизни! Одних ведет к преклонению, других к зависти. Даже в преклонении есть эхо зависти. А ныне зависть правит миром. Красота – гармония желания и целесообразности.
Желание – в тебе. Целесообразность – в единении всего сущего. Их гармония не достижима в стремлении спасти мир. Так как желания не знают предела. И это порождает
Отвергаю чудесное для обретения настоящего. А зачем? Не лучше ли соединиться с вечным очарованием, в вечной любви и молодости? Вот он – рай без памяти! Все забыто в этой вечности. Та же пытка только не болью, а наоборот. Но ведь это цель каждого здравомыслящего – красота и любовь. Да! Это цель, но не такая.
Бесплатный сыр в мышеловке. Цель движет жизнью. Это то, что делает жизнь полнокровной, с огорчениями и радостями, со всеми ее непредсказуемыми завихрениями. И есть с кем разделить чувства на пути к ее достижению. Вот оно главное! ЕСТЬ С КЕМ. А, если не с кем, то…
Вырываюсь из плена очарования с сожалением, но и с облегчением. Вновь обретаю цель, а с ней и уверенность. Снова в путь. Только вперед. Вижу противоположный берег. Что скрыто на пьедестале? Что там? Артефакт добра или зла?
Эпизод пятый
Весна. Но по утрам еще нередки заморозки. Вот и этим вечером морозец легкий, добрый. Но к ночи завьюжило. Завился, завихрился с ветром мелкий снег. На двор и выходить не хочется. Дома тепло. Всей семьей смотрим телевизор. Хорошо. Уютно.
Слышен стук в дверь, робкий, несмелый. Открываю – никого нет. Иду в комнату. Снова стучатся. Выхожу на крыльцо, стучал же кто-то. Что это?
Сквозь мечущийся снег вижу девочку. Она жмется к стене, потом испуганно прячется за угол. Я встревожен. И было с чего. Девочка лет тринадцати была в одном платьишке мутно-голубого цвета, и не видно, есть ли что на ногах. Платьишко пузырится на ветру. Мне даже жутковато как-то. Зову:
– Девочка, не бойся, иди же к нам. Тебя никто не обидит. Иди, иди, маленькая. Ведь ты же замерзла вся…
Она подходит бочком, несмело. Остановилась у порога, готовая сбежать. Теперь я вижу, что у нее на ногах сандалики, очень красивые, с голубоватыми звездочками. Но что это за ребенок? В ее лице что-то жутковатое, чужое и скорбное. Но глаза! Такие прекрасные с глубокой синевой, пробивающейся из темноты легким сиянием.
В них боль и жуткая тоска. Капают слезы и тут же исчезают, не оставляя следа. Все мои ошеломлены, даже напуганы. Дети жмутся к маме. Она старается непроизвольно загородить их от непонятной гостьи. Мне и страшновато, и жаль ее. Еще ребенок, моей старшей дочери, вроде ровесница. Кто же это существо, так неожиданно оказавшееся у нас, дрожащее и жалкое?
Конец ознакомительного фрагмента.