«Красное и коричневое» и другие пьесы

Радоев Иван

Ю н о ш а. Сейчас заведется про биотоки.

Т е т к а. А почему бы нет? Почему ж не поговорить? Должен ведь кто-то все растолковывать народу. Я, может, и простая женщина, однако доверяю науке полностью. Конечно, та особа, которая взглядом всякие предметы передвигала, оказалась аферисткой, у нее потом магнит под юбкой нашли. Но в таком деле наверняка можно и без магнитов обойтись — ведь наука ясно говорит, что человек что-то там такое излучает. Только пока не могут разглядеть, что именно. Вот наешься чесноку, к примеру, потом его излучаешь, а увидеть это — не увидишь. Вот какое дело, в этом во всем

я разбираюсь, только соваться не хочу, чтоб потом не сказали: «Чего суешься?»

Ю н о ш а. Больше всего она любит порассуждать о происхождении человека. Тетя, расскажи что-нибудь о происхождении.

Т е т к а. А, тут ты меня не собьешь, потому как уж в этом-то я уверена. Плюнь на эти россказни, будто все люди произошли от обезьяны. Верно, некоторые — от обезьяны, однако не все. Те, которые от обезьяны, любят вверх карабкаться. Воображают, что, ежели вскарабкаются высоко, их примут за что-то другое. Но обезьяна есть обезьяна, ей ведь невдомек, что чем выше заберется, тем лучше виден голый ее зад… Потому-то самые хитрые из обезьяноподобных стараются все делать на ровном месте, чтобы никто не догадался, от кого они происходят. А вот те, которые не от обезьяны, те произошли от рыбы. Они лишь таращатся на обезьяноподобных и помалкивают. Потому что рыба, как известно, не может выражаться вслух, а писать и подавно. Так что рыбы и обезьяны — вроде как ближайшие родственники. Ну вот тебе картина происхождения… В общих чертах.

Ю н о ш а. Она так еще два часа может трепаться!

Т е т к а. Ты слушай, слушай, что тебе говорят. Авось поумнеешь. Когда человек слушает, он ведь чему-то учится. Я все, что знаю, услышала. Читать не умею, однако разве похожа я на неграмотную? Услышанное лучше запоминается, чем прочитанное. Начитаться ведь можно и всяких глупостей, зато из услышанного выбираешь только самое дельное. Потому что тому, кто говорит глупости, можно сказать: «Займись-ка ты лучше делом!» А попробуй это сказать тому, который глупости пишет, он ответит: «Да это мое дело и есть!» И кто только этот народ научит уму-разуму? Умри я завтра — кто его научит? Не умеем уважать людей мы, болгары… А наука — большая сила, что да, то да. Чао! (Уходит, но тут же возвращается.) Я столько еще всего знаю, да не хочу соваться, чтоб потом не говорили: «Чего суешься не в свое дело?» Ну, чао! (Уходит.)

Пауза.

Юноша и Девушка выходят из-за дымохода. Слышно мяуканье кошки.

Д е в у ш к а. А тут и на самом деле кошка была.

Ю н о ш а. Это другая кошка, настоящая. Ты знаешь, почему она мяучит?

Д е в у ш к а. Наверное, с котом заигрывает.

Ю н о ш а. Причина этого мяуканья вовсе не секс.

Д е в у ш к а. Что же?

Ю н о ш а. Сама знаешь — девушки любят завуалированные непристойности. Я вот сказал, что причина этого мяуканья не секс. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что такое секс?

Д е в у ш к а. Ну ладно, говори, по какой причине.

Ю н о ш а. По космической.

Д е в у ш к а. Глупости!

Ю н о ш а. Не веришь? Это у тебя тоже

из-за барабанов… Животные предчувствуют солнечное затмение, и это их беспокоит. Чувствуют они, что в природе что-то творится. И поскольку кошка не понимает, как происходит солнечное затмение, она пугается и мяучит. Так же вот и с людьми. Когда они не понимают чего-то, им становится страшно.

Д е в у ш к а. Нечего приписывать общественный характер явлениям природы. По-моему, в социалистической стране вообще не может быть солнечного затмения. У нас солнце светит ярко и неугасимо.

Ю н о ш а. И все же на нем есть разные там пятна.

Д е в у ш к а. Я их не видела и слухам не верю.

Ю н о ш а. Возьми стеклышко — увидишь. (Протягивает ей закопченное стекло.) Смотри.

Д е в у ш к а. Не вижу я никаких пятен.

Ю н о ш а. Сквозь стекло смотри!

Д е в у ш к а. Если ты вообразил, что пятна есть, — дело твое, а я не вижу.

Ю н о ш а. Чего тут воображать, когда они видны.

Д е в у ш к а. В конце концов, я могу тебе поверить… Может, они и есть там, эти пятна.

Ю н о ш а. Да зачем верить-то? Может, их и нет вовсе. Может, я закоптил стекло больше, чем надо…

Д е в у ш к а. Нет, почему же… Я тебе верю.

Ю н о ш а. А ты особенно не верь тому, чего не видела собственными глазами.

Д е в у ш к а. Трусишь, да?

Ю н о ш а. Чего?

Д е в у ш к а. Того, что я тебе верю.

Ю н о ш а. Подозрениями хочешь помучить? Я сам замучаю тебя ими, когда мы поженимся.

Д е в у ш к а. Мать честная!.. А кстати, откуда взялось это выражение — «мать честная»?

Ю н о ш а. Откуда взялось?

Д е в у ш к а. Что-то ведь оно означает. Почему, например, именно мать, а не что-то другое?

Ю н о ш а. Вот именно, речь идет о другом. Здесь переносный смысл…

Д е в у ш к а. Какой же?

Ю н о ш а. В разных положениях разный…

Д е в у ш к а. Корчишь из себя философа, а объяснить не можешь.

Ю н о ш а. Я философ, когда остаюсь один. А в присутствии других людей я скептик.

Д е в у ш к а. Как по-твоему, обидные вещи ты говоришь?

Ю н о ш а. Для кого обидные — для меня, для тебя?

Д е в у ш к а. Для меня, конечно. Кто же станет обижать самого себя?

Ю н о ш а. Занимаются же люди самокритикой.

Д е в у ш к а. Заниматься самокритикой не обидно — это свидетельство силы.

Ю н о ш а. Кто сильный? Тот, кто занимается самокритикой, или тот, кто вынуждает к этому других?

Д е в у ш к а. Ну, меня на такой демагогии не проведешь.

Ю н о ш а. Ты вообще к кому-нибудь относишься с доверием?

Д е в у ш к а. Отношусь. К богу.

Ю н о ш а. Так ты верующая?

Д е в у ш к а. Я верю в своего бога.

Ю н о ш а. Кто же он, твой бог?

Д е в у ш к а. Я поклялась никому этого не говорить. Но раз не могу удержаться — что же делать…

Ю н о ш а. Ну, говори, говори.

Д е в у ш к а. Клянись, что никому не скажешь.

Ю н о ш а. Клянусь.

Д е в у ш к а. Если проболтаешься, я расскажу, что ты мне говорил, что на солнце есть пятна.

Ю н о ш а. Не валяй дурака.

Д е в у ш к а. Мой бог! Он самый совершенный, самый умный, самый красивый, самый честный.