Красное колесо. Узел II. Октябрь Шестнадцатого

Солженицын Александр Исаевич

12 марта 1973 года автор «Пленников» констатировал: «Эта пьеса – не только последний эпилог Р-17 («Красного Колеса». – А. Н.), но и вход

во все мои лагерные вещи. Это – главный мост между двумя половинами всего мною написанного. Центральный замок. Геометрический центр». Ни позднейшая суровая авторская оценка, ни неровности пьесы (действительно своей высоты писатель в 1953 году ещё не достиг), ни аккуратность стратегии при публикациях (читателю Солженицын прямо не сообщил, что такое «Пленники») не отменяют глубинной правоты этой дневниковой записи. Трагедия, рождённая в лагерной бездне, утверждающая незыблемость нравственных ценностей, [49] полнящаяся духом свободы и верой в Россию, устремлённая в будущее, действительно венчает заветную книгу Солженицына и скрепляет в единое целое

его поэтический мир.

49

14 июня 1980 года, обдумывая, как поступить с «Пленниками» (и склоняясь к тому, чтобы сохранить пьесе жизнь), Солженицын записал в Дневнике: «Сцена с ядом – не просто личная: она метафизически указывает на неравенство нравственных весов». Стоит вспомнить о последнем появлении Ленина (с которого Рублёв, как и все коммунисты, «делал жизнь») в конспекте «На обрыве повествования».

Андрей Немзер

Фото 

Вермонт, 1989