Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 2
Шрифт:
– Так он задержан! – блистали глаза императрицы. – Где он задержан? Кем? У меня нет с ним связи!
– Не могу знать, Ваше Императорское Величество. Я ехал сюда – полагал найти Государя здесь. Да кто ж посмел бы его задержать? – искренно удивлялся Николай Иудович. – Разве и там по дороге везде бунт?
Струнность государыни ослабела. Она взялась одной рукой за сердце:
– Ах, я теперь уже ничему не верю. Ничего не знаю. Если кто-то смеет остановить Государя – я ничего уже не понимаю!
Сказать
– Начальник станции Вырица говорил мне, будто у него сведения: императорские поезда сегодня проходили Дно.
– Дно?? – с новой надеждой острунилась государыня. – Но тогда он должен быть уже здесь? уже подъезжать?
Николай Иудович развёл большими мужицкими ладонями:
– Не могу знать. А может куда иначе поехал?
– Но куда ж иначе? – дрожало горло под властным длинным лицом царицы. – Куда ж иначе, если он едет к семье?
– Ну, может быть в Ставку? – невозмутимо рокотал Николай Иудович.
– В Ставку? – задумчиво повторяла царица. – Но ему надо ехать сюда!
Старый генерал был горько озадачен:
– Но я не представляю, чтобы посмели задержать Государя.
Как будто сами кости государыни смякли. Ей стало трудно сидеть без прислона – она поднялась – (вскочил и генерал) – перешла не слишком уверенным шагом и села в кресло – (генерал опустился).
– Ах, генерал! – сказала она. – Мы давно страдали от того, что нас окружают неискренние люди. Так мало осталось верных!
Николай Иудович преданно смотрел на государыню.
– Не хочу верить, – говорила сильным низким голосом. – Но нам принесли известие, что сегодня великий князь Кирилл Владимирович с гвардейским экипажем ходил в Думу на поклон! Если великие князья так ведут гвардию – сами посудите, на кого нам надеяться!
Старый генерал отемнился, бедняга. Такого предательства он не мог даже вообразить.
Но подтвердил, что и он имеет такие грустные сведения о гвардейском экипаже.
– А я не верила! И невозможно поверить! Мы гвардейский экипаж так любили всегда! И две их роты сейчас тут, во дворце, нас охраняют!
В выразительных её серых глазах вспыхивали искры, но погасающие. Её строгое решительное лицо только и жило верой. А с потерей веры теряло форму.
Но честный генерал ничего не мог поделать с этими изменниками.
Уже менее волнуясь, переходя к деловому тону:
– Когда же, генерал, вы думаете вступить в Петроград?
Николай Иудович сильно вздохнул богатырски-широкой грудью:
– Затруднительно сказать, Ваше Величество. Ведь со мной сейчас восемьсот человек, что я могу? Я приехал командовать войсками Округа – а меня просто арестовать можно.
Простоватое лицо генерала выражало расступленье ума.
– Да, но к вам же идут полки! – Императрица уже сидела не напруженно, откинувшись на высокую спинку и придерживаясь за сердце, это
– В Петрограде, – благообразно и светлооко возразил Николай Иудович, – уже всё успокоилось.
– Как успокоилось? Когда? – изумилась императрица. – Откуда у вас такие сведения? Я например знаю… Вот только что… Да даже у нас в Царском…
– Никак нет, Ваше Величество, – качал широким лбом генерал. – Нам известно, что в Петрограде всё успокоилось.
– Да откуда же?! Совсем не так!
– Изволите видеть, я только что получил телеграмму из Ставки. В Петрограде – новое правительство, прежних министров, правда, поарестовали, это сугубо прискорбно, но и новое правительство примкнуло к монархическому началу – и мне приказано вступить в переговоры.
– Ка-кие переговоры?! – ахнула императрица. – Там – разбойники, воры, враги Государя! – какие с ними переговоры? Это пьяная банда или изменники отечества, надо немедленно её разогнать! переарестовать!
Она – чётко это бросала, и такое решительное жёсткое выраженье взялось на её лице, подпрыгнули нити ожерелья на груди, – кажется, сама бы сейчас повела войска.
– Но Ставка…
– Да что может оттуда понимать Ставка? Государя нет, Алексеев ещё больной, что он может решить? – гневалась царица, гнев очень шёл к её лицу.
Но в Иудовича никак не вкинулось её возбуждение, он оставался совсем покоен: почтителен – а не согласен.
– Изволите видеть, Ваше Императорское Величество, – приказ. Приказано – не открывать междуусобицы. – Он даже с грустью отвечал ей, что не давали ему проявить свою генеральскую власть. Но ведь и не свой же народ укладывать, когда такая война идёт.
– Междуусобицы? Конечно не надо! Кровопролития? Ни в коем случае! Но вы соберите все свои полки и торжественным маршем с музыкой вступите в город! И всё! И одни – сразу разбегутся, а другие сразу подчинятся и успокоятся. И всё. Лишь бы был проявлен авторитет власти! Кровопролития – конечно не должно быть, ни в коем случае!
Ну, так это же самое и генерал говорил. Так же ему и приказывали.
– Но – какие переговоры? Какое «новое правительство»? – поднялась государыня в досаде, – и тотчас же поднялся генерал. Она пошла по комнате, а он поворачивался в ту сторону, где она.
Это «новое правительство» досадней всего её и прижигало, она знать его не хотела (хотя вынуждена была просить у Родзянки защиты), – самозванцы, думские мерзавцы!
Она бессильно выхрустывала кистями. Акцент её стал сильней:
– Но ведь этот же приказ – не Государя?!