Красное Зеркало. Конец легенды
Шрифт:
– Дэн, спокойно, у нас все получится. – Джей сжала мою ладонь.
Пытаясь взять себя в руки, я переключился на другую достаточно важную тему:
– Я все понял, Азиз… Понял, кроме одного: ты подорвешь груз, подорвется весь краулер, ты что, с ума сошел?
– Странный, это приказ штаба, – ответил Азиз, глядя мне в глаза.
– Приказ… Понимаю, не поспоришь. – Я закивал. – А люди как же? Погибнут?
– Жертвы будут сведены к минимуму, – глухо ответил полковник разведки. – Я скоро дам пожарную тревогу – людей эвакуируют. Да и так выгрузка идет полным ходом. Ну может, человек пять из охраны погибнут…
– И сотня затоптанных на причале, – кивнул я. – Потому что начнется паника.
– Что
– Я предлагаю тебе, – ответил я спокойно, – не выполнять этого приказа.
– Не выполнять?! Это почему же? – Тут Азиз округлил свои и так огромные глаза, которые, казалось, вот-вот выпадут на пол, как два шарика.
– Потому, – невозмутимо продолжал я, – что это очень плохой и неправильный приказ.
На секунду мне показалось, что Азиз окаменел, даже кожа его приобрела сероватый оттенок, а брови словно пытались забраться под шапку стянутых в пучок волос – как тогда, на горном заводе.
– Странный, ты что, сдурел? – Азиз медленно закрыл рот, с отвисшей лиловой губой. – Мало того что я провалил задание в вашей «кси-516», не ликвидировал Криса, не уберег Посейдона, – так ты мне сейчас предлагаешь провалить еще одно задание? Я правильно тебя понял??? Меня и так перевели на более мелкую работу, моя карьера здорово подвисла сейчас, до окончания всей операции, так ты еще…
– А я и не знал, что торчки бывают карьеристами. – Я пожал плечами.
– Да что ты понимаешь! – всплеснул руками Азиз. – У меня антидот был!
– Азиз, – я положил ему руку на плечо и попытался поймать его взгляд, – я тебя как разведчик разведчика прошу…
– Разведчик разведчика! – передразнил Азиз. – Ты уж меня извини, Дэн, как боец и проводник ты – супер, но разведчик из тебя – как из дерьма пуля, не обижайся. Талант есть, но тренировки явно мало…
Наконец-то Азиз стал похожим на Азиза – ушла его скованность официального лица.
– Тем более, – я вновь закивал, как китайский болванчик, – помоги младшему брату.
– Странный, ты еще более сумасшедший ублюдок, чем я сам!
– Азиз, пойми. – Я молитвенно сложил на груди руки. – Если груз уничтожить, я никогда не найду Ирины, понимаешь ты или нет? Ее, может, сейчас уже убивать собираются, а я тут по трубам лазаю… Азиз…
– Ты догадываешься, что будет, если я сейчас отменю взрыв? – спросил Азиз. – То, что ты ставишь под удар меня, – это полбеды, но ведь ты еще ставишь под удар безопасность самого «объекта». Ты врубаешься в ситуацию вообще?
– Да, – кивнул я.
За стеной глухо и протяжно взвыли электромоторы, и раздался глухой лязг. Что-то громко выкрикнул с легким эхом в пространстве грузового отсека чей-то голос.
– Началась разгрузка палубы, – беспристрастно констатировал Азиз.
– Цистерны где стоят? – спросил я.
– До них еще далеко: у нас около пятнадцати минут. Ты мне скажи: рефомовцы будут захватывать базу?
– Скорее всего – да, – кивнул я.
Азиз тоже кивнул.
– Ну, что делать-то будем? – спросил я.
Он долго и внимательно разглядывал меня, словно хотел увидеть что-то, что скрывалось в центре моей черепной коробки, будто хотел просветить меня ярким светом своих больших и круглых глаз.
– А что ты будешь делать, когда найдешь Ирину? – вопросом на вопрос ответил Азиз.
– Что я буду делать?
Я несколько опешил от неожиданного вопроса. Ну… Мне большого труда стоило собраться с мыслями. Я… Я не любил никогда соревнований, всяких конкурсов или телешоу… Я вообще-то не герой по характеру: я – разгильдяй. Мне бы чем-то интересным заниматься… Не мировым, в общем, господством… Я с Ириной постарался бы уехать… Просто уехать в какое-нибудь хорошее уютное местечко… Чтоб было красиво,
Я оглядел комнату, в которой мы стояли: мне показалось, что она здорово увеличилась в размерах. Все стало выпуклым, как через объектив «рыбий глаз». Азиз почему-то покрылся мелкими серебристыми чешуйками и ритмично открывал рот для вдоха и выдоха… Абсурд… На душе стало так легко… Я вдруг рассмеялся… Рассмеялся над этим краулером, рассмеялся над этими партизанами и разведчиками, рассмеялся над городом, над глюками и даже над Олимпом…
Понимаешь ли, Азиз, или как там тебя… Не суть важно… Понимаешь ли, люди, жизненные пути с которыми у нас расходятся, – они становятся для нас словно умершими. Мы, конечно, знаем, что эти люди сейчас где-то находятся, чем-то заняты и, может быть, даже счастливы, но… Про умерших мы думаем так же – не может ведь простая шальная пуля или старость взять и оборвать такое скопище идей, поступков и мыслей, как человек! Наверняка где-то там, в другом измерении, есть хранилище всех этих душ, информация об этих вариантах прожитой жизни, в некоем спектральном порядке, от «А» до «Я»…
Но все это эфемерно – мы знаем, что так может быть, должно быть, но этих людей, этих поступков и мыслей с нами нет. Мы тяготимся догадками и вымыслом. Я хочу жить в реальном мире! Не думая об этих мертвецах, не волоча за собой этот виртуальный груз иллюзий… Надо это если не знать, то чувствовать… И я чувствую… чувствую то, как я могу жить, и хочу, чтобы мне просто не мешали…
– Вот, значит, как ты заговорил? – Посейдон сидел за столом, на котором стояла лампа, за тем вроде бы самым столом, за которым нас встретил Азиз. Но стол казался более знакомым: спичечные коробки с радиодеталями были разбросаны в беспорядке, от паяльника струилась волнистая ниточка дыма, и лампа оказалась той самой… Слева, у стены, стояло ореховое бюро.
Над стулом-вертушкой, обитым потертым коричневым дерматином, клубился черный, как витающая в воздухе сажа, силуэт с двумя светящимися угольками глаз.
– Значит, тебе мешают? – глухо прозвучал с легким эхом в моих ушах голос Посейдона.
– Скажи мне, где дядя с отцом? – спросил я в ответ.
Они трусливо выжидают, Они не ведают, что тают. И только действия поток Имеет хоть какой-то прок… [29] —29
Здесь и далее стихи автора.