Красноглазый вампир
Шрифт:
Более двухсот погибших.
Огромное количество раненых.
Многие люди внезапно помешались.
Множество пропавших без вести, поскольку многие трупы не опознаны.
Гигантское количество драгоценностей погибло или исчезло.
Основная часть труппы погибла или их трупы еще не опознаны: среди них негры-танцоры, директор цирка и сестры Харамбур.
* * *
— Господин Диксон, вы не могли этого предвидеть… Всё потеряно!
Лорд Стенфорд едва не плачет. Основная
— Не совсем так, — признает Гарри Диксон, — но есть еще кое-что…
Он вместе с Томом Уиллсом находится в одном из кабинетов Скотленд-Ярда через несколько часов после трагедии. На них изорванная в клочья полицейская форма. Волосы их порыжели, на руках и щеках следы ожогов. Они вывели из пламени около пятидесяти человек.
Возьмите это, лорд Стенфорд, — сказал он, — и пусть в будущем леди Гленмор проявляет поменьше эксцентричности, когда речь идет о двух миллионах.
Что? Что? — пролепетал лорд.
Ибо он держит в руках «Огненную волну», «Перуанские луны» и «Цейлонскую цепь»… целыми и невредимыми.
Как вы смогли?.. — заикаясь, спрашивает лорд Стенфорд.
Всё необычайно просто, сэр, — отвечает сыщик. — Сестры Харамбур выступали с копиями этих ожерелий.
Я знал, что имитации этих драгоценностей существуют у нескольких крупных ювелиров. Мне без особого труда удалось уговорить их передать в мои руки. Вам всё это обойдется в тысячу фунтов, чтобы покрыть убытки держателей фальшивых драгоценностей. Это намного снижало риск похищения.
Он повернулся к пораженному Гудфельду.
Велите привести негра, который находится под надежной полицейской охраной в моем автомобиле, — приказал он.
Через несколько минут в кабинет привели громадного негра, который охранял конюшни. У него была открытая рана, но, похоже, это его не особенно беспокоило. В его глазах застыл странный страх.
Сейчас промоем вам раны, мисье Милл, — веселым голосом заявил Гарри Диксон.
Нет, нет, отпустите меня домой. Я полечусь сам, — умоляюще сказал негр, забыв о своем детском лепете.
Никогда в жизни, друг мой, — возразил Диксон. — Мы вовсе не громилы. Послушайте, я полечу вас сам.
Он взял флакон одеколона, стоявший на столе, намочил им носовой платок и принялся тереть лоб негра.
Прекрасный черный цвет сошел, обнажив кусочек белой кожи.
Фальшивый негр! — вскричал Гудфельд.
— Еще какой! — согласился сыщик. — И сами увидите, кто появится, когда исчезнет эта поганая краска. Кто это, по-вашему, господин Гудфельд? Если я вам скажу, что с этой личностью вам вскоре предстоят увлекательные беседы?
Краска стиралась. Бывший негр перестал протестовать и стоял с убитым видом, продолжая ворчать
— Кашел Линмус! — внезапно закричал суперинтендант.
— Один из восьмерки, которую вы бездарно упустили, мой друг, — тихо сказал Диксон.
— Тысяча чертей!.. А остальные?
— Вы им аплодировали, когда они выступали в виде негров-танцоров! Быть может, они обратились в прах. Это весьма возможно. Поместите мистера Линмуса в больничную палату тюрьмы Ньюгейт, и пусть его подлечат. В ближайшем будущем он будет нам чрезвычайно полезен!
Белая булавка
Ранения и ожоги Кашеля Линмуса оказались серьезнее, чем это казалось с первого взгляда.
Едва задержанного поместили в больничку Ньюгейтской тюрьмы, как у него начался приступ сильнейшей лихорадки. Посему врачи не решились дать полицейским разрешения на проведение допроса.
Полицейским не повезло, что допрос отложили.
И они полностью сосредоточились на цирке с Друри-Лейн. Но расследование привело ко всеобщему недоумению. Даже Гарри Диксон не знал, что подумать.
Не было ни малейшего сомнения, что пожар был вызван преступной рукой, потому что в восьми местах обнаружились следы искусственных очагов пожара. Также было признано, что наглые бандиты во время паники ограбили и мертвецов, и раненых.
Но куда они делись? Где Харамбур, его танцоры и остальной персонал? Их больше никто не видел. Могли ли они оказаться среди погибших, ведь еще не все трупы опознали?
Гарри Диксон и Том Уиллс тщательно обыскивали ужасные развалины. Иногда они натыкались на обгоревший труп.
И среди этих ужасающих остатков сыщик сделал одну находку. Когда он склонился над одним изувеченным и обгоревшим трупом, он заметил, как в толще жирного пепла что-то блеснуло.
Это была шпилька-пластинка из белой эмали с крошечной жемчужинкой из вульгарного стекла.
Сыщик вздрогнул: он узнал в ней одно из странных украшений, какие клиенты дам Чикенсталкер вынимали из пресловутой коробочки с булавками.
Он сунул находку в карман и продолжил поиски, но больше ничего не нашел.
Утром следующего дня он отправился в больничный покой Ньюгейтской тюрьмы и велел проводить его к Кашелю Линмусу, занесенному в журнал под номером К-181-С.
Больничные камеры не совсем похожи на обычные тюремные камеры. Они более просторны, снабжены большим окном с решеткой, пропускающим свет и воздух.
Кровать ничем не походила на ужасные нары, на которых спали прочие заключенные. Заболевая, они пользовались здесь неким уютом. Дежурный врач считал, что лихорадка уменьшилась, а потому пациента можно допросить, как только он проснется.