Красные больше не вернутся
Шрифт:
Так что танцы абсолютно здесь ни при чем. Накопилась усталость, стрессовые ситуации».
Единственное, что наводит на некоторые подозрения, — это эпитет «злополучный» перед словом «концерт». Может быть, и в самом деле что-то тогда случилось…
Как бы то ни было, все же у меня нет стопроцентной уверенности, что память Ельцина тут не подвела. Если бы тогда в Ростове у него в самом деле произошел очередной инфаркт, он был бы там же и госпитализирован на какой-то, хотя бы минимальный, срок. Однако на следующий день после обеда он как ни в чем не бывало вылетел в Москву.
По-видимому,
Существует еще одна версия четвертого инфаркта. Ельцин вроде бы перенес его 23 июня во время пребывания в Калининграде. Точнее на борту вертолета, летевшего из Калининграда в Балтийск…
Последний, пятый, инфаркт у Ельцина случился аккурат за неделю до второго тура 26 июня. Читаем в его воспоминаниях:
«Приехал с работы на дачу около 17 часов. День был напряженный, тяжелый. Я прошел по холлу несколько шагов. Сел в кресло. Решил, что отдохну немного прямо здесь, а потом уже поднимусь на второй этаж, переоденусь.
И вдруг странное очень чувство как будто тебя взяли под мышки и понесли. Кто-то большой, сильный. Боли еще не было, был вот этот потусторонний страх. Только что я был здесь, а теперь уже там… Есть это чувство столкновения с иным, с другой реальностью, о которой мы ничего не знаем. Все-таки есть…
И тут же врезала боль. Огромная, сильнейшая боль. Слава Богу, совсем рядом оказался дежурный врач Анатолий Григорьев. Он мгновенно понял, что со мной произошло. И начал вводить именно те медикаменты, которые необходимы при сердечном приступе. Практически через несколько минут. Положили меня прямо тут, в этой же комнате. Перенесли кровать, подключили необходимую аппаратуру. На моих женщин было страшно смотреть, так они перепугались. Наверное, вид у меня был… хуже не придумаешь.
А я думал: «Господи, почему мне так не везет! Ведь уже второй тур, остались считанные дни!» На следующий день огромным усилием воли заставил себя сесть. И опять говорил только об одном: «Почему, почему именно сейчас!»…»
Ситуация в самом деле складывалась сверхкритическая. 27 июня Анатолий Чубайс и Татьяна Дьяченко встретились в избирательном штабе, чтобы обсудить, что делать. Всю программу встреч, поездок, различных акций с участием Ельцина пришлось отменить. Придумали благовидное объяснение: дескать, президент уверен в победе, а потому меняет тактику.
Особый акцент сделан на том, чтобы ни в коем случае не допустить утечки информации о президентской болезни.
На 28-е у Ельцина была намечена встреча с Лебедем. Он решил ее не отменять встреча имела принципиальное значение.
«…Из обычной гостиной, куда теперь перенесли мою кровать, устроили что-то вроде рабочего кабинета. Оператор (наш, кремлевский) долго мудрил, чтобы ничего лишнего в кадре не было, особенно рояля, который по традиции всегда тут стоял, и, само собой, кровати (как всегда в таких случаях, готовилась протокольная
Лебедь был очень доволен встречей. Ему сказали, что я простудился, он лишних вопросов не задавал…»
30 июня, как уже говорилось, было опубликовано интервью президента «Интерфаксу». Первый вопрос прямо «в десятку»:
«До выборов осталось три дня. Вся страна с волнением ждет результатов. Ваш соперник ежедневно проводит брифинги, постоянно на виду. Вы же предпочитаете не мелькать на широкой публике в последние предвыборные дни. Чем это объясняется? Чем вы заняты в эти дни?»
Если «без дураков», ответ должен бы быть примерно таким: «Дорогой друг, чем я занят в последние предвыборные дни? Лежу в постели, глотаю таблетки, подставляю задницу под уколы… И молю Бога, чтобы выкарабкаться с того света…» Однако в опубликованном варианте президент, разумеется, «отвечал» совсем по-другому бодро и духоподъемно:
«Каждый день работаю со своим избирательным штабом, веду консультации с союзниками, переговоры по составу и структуре будущего правительства, контролирую исполнение своих указов, встречаюсь с руководителями регионов, с председателем правительства, очень много работаю с журналистами записал несколько десятков теле- и радиоинтервью региональным СМИ. Даже голос сильно «посадил». А по поводу моего соперника у него одна тактика, у меня другая. Он каждый день выступает с пресс-конференциями и делает упор на яростную антиельцинскую пропаганду. Я же занимаюсь конкретными делами. И вообще, я считаю, что за политика, который является действующим президентом, говорят его дела…»
Естественно, несмотря на все старания ельцинских приближенных, слухи, что президент серьезно нездоров, начали потихоньку расползаться. Многих, в частности, насторожило, что Всероссийское совещание работников сельского хозяйства в Кремлевском Дворце съездов 28 июня открыл Черномырдин, а не Ельцин. Премьер лишь зачитал обращение президента к участникам совещания.
Ельцинская команда не жалела сил, чтобы опровергнуть эти слухи, погасить волну. 28-го же июня Сергей Филатов заявил корреспонденту РИА «Новости», что президент «находится в полном здравии» и планирует обратиться по телевидению к избирателям, «как только восстановится голос (вот опять про голос. О.М.)»
Голос у Ельцина «восстановился» быстро. Его обращение состоялось 1 июля. В этот же день Сергей Филатов вновь выступил (на этот раз в беседе с корреспондентом ИТАР-ТАСС) с категорическим отрицанием, что президента поразил серьезный недуг. В качестве доказательства он привел как раз это самое телевыступление Ельцина и его встречу с Черномырдиным: способен ли, дескать, на такое человек, пораженный тяжелой болезнью?
А вот как в действительности, по воспоминаниям помощников президента, происходила запись обращения и встреча Ельцина с Черномырдиным: