Красные часы
Шрифт:
Бекс хихикает.
Жена снимает его ладонь со своей шеи и кладет себе на ногу, закрывает глаза, улыбается. Он стискивает ее обтянутое джинсами бедро.
Вот оно – то, что она так любит.
Не шутки про пуканье, а это сладкое чувство. Чувство общности, когда оба они единодушно ненавидят все идеальные семейства на свете.
Она попросит его завтра.
Жена рисует на запотевшем стекле букву «п».
Да, в прошлый раз получилось погано, он отказался. И она пообещала себе, что больше не попросит.
Но дети его просто обожают.
И иногда с ним правда здорово.
«Мне дали координаты одного специалиста в Салеме, – скажет она, – говорят, крутой дядька, и не очень дорогой, принимает по вечерам. Можно попросить Мэтти посидеть…»
Она
Когда будущей полярной исследовательнице исполнилось шесть, ей показали, как держать нож, когда перерезаешь горло ягненка: надо только с силой провести, он ничего не почувствует, смотри, как это делает твой брат. Но когда в руке Айвёр оказался нож, а мать присела перед ней на корточки, удерживая маленького непоседу, девочка не захотела делать как было велено. Дважды ей приказывали, и дважды она отвечала: «Nei, Mamma» [15] .
Тогда мать положила свою руку поверх ее и с силой надавила, головка ягненка упала, а вместе с ней с криком упала и Айвёр. Мать быстро подставила лохань, чтобы кровь стекла.
Девочку отстегали по ногам кожаным ремнем, на который подвешивали тушки ягнят в сушильном амбаре. На то Рождество ей не досталось raest kj?t [16] , а весной – skerpikj?t [17] , но братец Гунни припрятал для нее несколько лакомых кусочков в своем башмаке.
15
Нет, мама (фарерск.).
16
Слегка провяленная баранина (фарерск.).
17
Хорошо провяленная баранина (фарерск.).
Жизнеописательница
Она не знает точно, прятал ли Гунни кусочки ферментированной баранины в башмаке, чтобы потом поделиться с Айвёр, но все равно написала об этом в книге, потому что в детстве, когда мама говорила, что нельзя есть столько сладкого, иначе растолстеешь, ее собственный брат тайком заворачивал для нее печенья в салфетку и оставлял в ящике своего комода. И каждый раз, когда жизнеописательница открывала ящик, в горле у нее теплело от счастья при виде запрятанных среди носков промаслившихся бумажек.
Первые предложения в книге «Минервудоттир: биография» она написала десять лет назад, когда работала в кафе в Миннеаполисе и пыталась помочь Арчи завязать. Писала урывками, а в остальное время возила брата на собрания и приемы к врачу, делала смузи из листовой зелени, которые он не пил. Регулярно проверяла его зрачки, ящики комода, свой собственный кошелек. Иногда Арчи просил у нее наброски – почитать. Ему понравилась та часть, где полярная исследовательница наблюдает за китобоями, которые загоняют китов в мелкую бухту.
Арчи ненавидел все традиционное, он бы порадовался, что жизнеописательница хочет завести ребенка наперекор всем и всему. Уговорил бы друзей бесплатно поделиться спермой (одна пробирка с донорской спермой из криобанка в Атене стоит восемьсот долларов).
Отцу о своих попытках жизнеописательница не говорила.
Она закрывает ноутбук, кладет дневник Минервудоттир поверх стопки книг об арктических экспедициях девятнадцатого
Но, может, Джин Персиваль сама не знает, о чем говорит. Пенни тогда уже преподавала, она сказала, Персиваль даже старшую школу не закончила. Визит к ведьме прошел не так уж и плохо, но и не то чтобы очень хорошо. Джин ничего себе такая. Да еще вот дала пакет с мерзким чаем.
Кстати о чае. Жизнеописательница достает кастрюльку. Пока чай заваривается, она пытается свыкнуться с запахом (будто дыхнул бродяжка, который несколько месяцев кряду не чистил зубы) и размышляет, нужно ли переодеваться к ужину. Там будут только Дидье, Сьюзен и дети. По правде говоря, эти спортивные штаны давно пора постирать.
Внутри белой кружки темные разводы. На зубах, интересно, тоже? Наверняка. Столько лет она пьет кофе. И вечно пропускает поход к стоматологу. А может плохая гигиена полости рта вызвать поликистоз яичников? Допустим, сначала воспаляются десны, зараза попадает в кровь и медленно отравляет организм, а потом и гормоны дают сбой?
Если у нее все-таки поликистоз, сможет Джин Персиваль сварганить какое-нибудь зелье, чтобы понизить уровень тестостерона? Все как заработает, кровяные тельца как размножатся, ФСГ как упадет. Позвонит ей Грымза и скажет: «Какие анализы хорошие – загляденье просто». И даже Кальбфляйш одобрительно кивнет своей золотой головушкой. И впрыснут ей сперму скалолаза, или личного тренера, или студента-биолога, или самого Кальбфляйша, и наконец-то жизнеописательница сможет зачать.
Дешевый театр это все. Древесная кора, жабья слюна и страшное заклинание. Ягодок добавить, семечек – раз-два и готово.
Но вдруг сработает? Тысячу лет ведь женщины все это придумывали и отлаживали в темных закоулках истории, помогали друг другу.
Да и что еще она может сделать?
«Можно так не биться».
«Можно полюбить свою жизнь такой, какая она есть».
Дом Корсмо стоит на холме – чудный такой, словно прямиком из фильма ужасов. Если бы жизнеописательница хотела купить дом – обзавидовалась бы, но она не хочет, ведь тогда придется насмерть увязнуть в ипотеке. Хотя ей очень нравятся освинцованные стекла и резное деревянное крыльцо с глазками-сучками. Дом построил прадедушка Сьюзен – это была летняя дача. Поэтому зимой приходится заклеивать скотчем окна и класть под двери скатанные свитера.
На крыльце курит Дидье. Из-под круглой шапочки торчат соломенные волосы; глаза у него глубоко запавшие, зубы кривые, и все равно каким-то образом (каким – жизнеописательница никак не может понять) ему удается быть привлекательным. Beau-laid [18] . Он машет ей красивой уродливой ладонью.
– Ро-о-о! – Бекс мчится к жизнеописательнице по лужайке.
– Что ты орешь, как мудацкая иерихонская труба? – ее отец тушит сигарету о подошву, бросает окурок в большой коричневый куст, делает шаг навстречу девочке и подхватывает ее на руки. – Только запомни, Бекси, слово «мудацкий» мы кладем в специальную коробочку. Ро-Фигаро, есть хочешь? Мы еще Пита позвали.
18
Красивое уродство (фр.).
– Радость-то какая. А что за специальная коробочка?
– В эту коробочку мы кладем те слова, которые нельзя говорить маме, – объясняет Бекс.
– И при маме тоже нельзя, – Дидье ставит девочку на землю, и она мчится обратно к дому. – Вижу, у тебя с собой ничего нет, круто.
– В смысле?
– Жена моя истово верует в нерушимую заповедь двадцатого века: цивилизованные люди, которых пригласили на ужин, должны являться с небольшим подарком или едой. И вот очередное наглядное подтверждение ее неправоты: ты цивилизованная, но, как обычно, ничегошеньки с собой не принесла.