Красные кресты
Шрифт:
Перечень основных действующих лиц
Альваро Педро — иезуит, испанский дипломат
Барнс Перси (Славн) — боцман корабля «Зефир»
Бельмон Ричард де — француз, приятель Яна Мартена, владелец и капитан корабля «Торо»
Визелла Мария Франческа де — невеста командора Бласко де Рамиреса
Ворст Броер — плотник с корабля «Зефир»
Грабинская Ядвига, урожденная Паливодзянка — мать Стефана Грабинского
Грабинский Стефан — рулевой корабля «Зефир»
Деверье Роберт, граф Эссекс (фигура историческая) — фаворит Елизаветы, королевы Англии
Дингвелл Грегори — рулевой корабля «Ванно II»
Дрейк
Запата Лоренцо — капитан морской пехоты на каравелле «Санта Крус»
Каротт Пьер — француз, приятель Яна Мартена, капитан корабля «Ванно II»
Клопс — боцман корабля «Зефир»
Поцеха Томаш — главный боцман корабля «Зефир»
Рамирес Бласко де — командор испанского военного флота, капитан каравеллы «Санта Крус»
Тессари (Цирюльник) — итальянец, старший боцман корабля «Зефир»
Хагстоун Уильям — английский корсар, капитан корабля «Ибекс»
Штауфль Герман — парусный мастер корабля «Зефир»
Шульц Генрих — богатый гданьский купец, бывший помощник капитана «Зефира».
Перечень кораблей и судов
«Ванно II» — фрегат, собственность Пьера Каротта
«Зефир» — корсарский галеон-фрегат, собственность Яна Куны, прозванного Мартеном, капитан — Ян Мартен
«Ибекс» — каперский корабль, собственность Соломона Уайта, капитан — Уильям Хагстоун
«Санта Крус» — тяжеловооруженная каравелла военного флота Филипа II. Капитан — командор Бласко де Рамирес
«Торо» — судно, принадлежащее Ричарду де Бельмону. Капитан — Ричард де Бельмон
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕПОБЕДИМАЯ АРМАДА
ГЛАВА I
Ян Куна, прозванный Мартеном, сидел в одиночестве в углу таверны Дикки Грина в Дептфорде и вспоминал о своем поражении, содрогаясь от мысли о пережитом унижении.
Не то было досадно, что проиграл пари, потеряв в результате прекрасно подобранную четверку лошадей вместе с экипажем, а то, что прелестная Джипси Брайд отбыла в том экипаже вместе с шевалье де Вере. Отбыла, оставив его под градом насмешек всяческих хлюстов и разодетых кавалеров, с которыми он даже не мог разобраться на месте при помощи своей разящей шпаги…
Но чего ещё было ожидать от Джипси Брайд? Мать её обитала в Сохо, где держала обжорную лавку и где Джипси Брайд тринадцатилетней девочкой начала зарабатывать на жизнь стиркой белья.
Об отце никто толком не знал; кружили слухи, что он был бродячим игроком — может быть и в самом деле цыганом, а может ирландцем или французом. Во всяком случае, его связь с молодой и красивой хозяйкой лавки носила характер столь же непродолжительный, сколь и не освященный узами брака.
Джипси — так её прозвали соседи — не интересовалась ни торговлей съестным, ни стиркой и глажкой кружевных оборок. В пятнадцать лет она сбежала с труппой итальянских циркачей и комедиантов, где быстро выучилась петь и танцевать под аккомпанемент тамбурина. Поскольку была она стройна и хороша собой, то пользовалась немалым успехом, а когда Мартен увидел её впервые, была как раз в расцвете красоты.
Итальянская труппа, в которую она входила, тогда задержалась в Гринвиче, как раз рядом с поместьем Мартена, где как обычно с утра до вечера и всю ночь напролет шла игра в карты и кости, где ели и пили, стреляли фазанов и голубей, травили на лошадях с собаками лис или, вдруг затеяв ссору, размахивали
Разумеется, сборище молодых гуляк не преминуло воспользоваться новым развлечением за счет радушного хозяина: итальянцев пригласили на обед, на площадке перед домом состоялось представление, а потом и праздник на всю ночь, во время которого Джипси Брайд сумела окончательно очаровать Мартена.
Наутро повозки бродячих комедиантов покинули Гринвич, но без Джипси. Вместо неё хозяин труппы получил изрядный мешок золота и три пары мулов из конюшни Мартена.
Джипси же…Джипси всего за несколько месяцев научилась в Гринвиче куда большему, чем за пару лет, проведенных в странствиях. Правда, она по-прежнему не умела ни читать, ни писать, но умела держаться почти как настоящая леди, поддерживать остроумную светскую беседу, декламировать стихи, принимать гостей и играть роль хозяйки за столом, одеваться со вкусом, и сверх всего того — тратить уйму денег.
Мартен всегда был щедр, а часто просто расточителен. Его немалое состояние, добытое во время экспедиции под командованием Френсиса Дрейка в 1585 году, таяло, как снег на солнце, и утекало сквозь пальцы с невероятной скоростью. Поместье в Гринвиче с множеством прислуги, с лошадьми и каретами, с толпами гостей — молодых гуляк, проходимцев, авантюристов и нахлебников, необдуманные финансовые операции, легкомыслие, с которым Мартен раздавал займы своим «приятелям», и необоснованное доверие, которым он дарил своих поверенных и управляющих, за какую — то пару лет весьма серьезно истощили его капитал. Но Джипси Брайд меньше чем за год сумела растранжирить вдвое больше…
И вот теперь, когда Ян, оказавшись на пороге разорения, стал подумывать о подготовке корабля к новой корсарской экспедиции, чтобы спасти себя от долговой тюрьмы, а свое поместье — от продажи за долги, Джипси Брайд покинула его, и каким образом!
Он был настолько неосторожен, что поделился с ней своими намерениями. Решил уволить часть прислуги и постепенно ограничить расходы. Постепенно, поскольку знал, что если сделает это вдруг, в один момент, кредиторы накинутся на него в страхе за свое имущество и тогда не видать ему нового кредита. Приведение в порядок своих имущественных дел он собирался начать с продажи четверки лошадей, чтобы за вырученную наличность пополнить припасы «Зефира». И с этой целью условился назавтра с неким конноторговцем в Саутворке.
Джипси новость эту приняла с пониманием: конечно — конечно, на некоторое время следует сменить образ жизни. Нужно экономить, она это прекрасно понимает. И готова даже поехать в Саутворк, чтобы Ян не передумал по дороге. — Поедем нынче же, — с важным видом заявила она, — и по дороге остановимся в Дептфорде, чтобы посмотреть собачьи бои. Генри говорил, что его дог Робин будет драться с волком.
Мартен охотно согласился, хотя терпеть не мог Генриха де Вере, как между прочим и всех тех надутых дворян, крутящихся при дворе королевы Елизаветы, которых не раз встречал в обществе шевалье де Бельмона. Де Вере, Хаттон, Блаунт, Драммонд или Бен Джонсон поглядывали на Мартена свысока, с оттенком насмешливого презрения, и терпели его только потому, что он был приятелем Бельмона. Обидеть его в открытую никто не отваживался, ибо известно было, что он готов на все и может быть опасен, но при встрече его почти не замечали, в лучшем случае отвечая на его приветствия небрежным кивком. Он же был слишком горд, чтобы добиваться их симпатий, и перестал здороваться первым.