Красные курганы
Шрифт:
– Мне это уже говорили до тебя, – рассеянно ответил князь, поправляя застежку на корзне. – Только купец Исаак заявил, что из меня получился бы славный торгаш.
– Экая ты у нас разносторонняя личность, – с уважением произнес воевода. – Смотри, они уже третий ров перескочили. Теперь их не больше четырех сотен, так что шансы уравнялись. Кажется, пришла пора нашего выхода на сцену.
– А залп, – напомнил Константин.
– Ах, да. Общий звуковой сигнал со смертельным исходом, – спохватился Вячеслав.
Будто услышав напоминание своего верховного воеводы, русские всадники разом остановили своих коней и развернулись
Их военачальник, стоящий в первом ряду, громко крикнул что-то невнятное и дал отмашку рукой. Почти одновременно с ней рой железных смертоносных пчел сорвался с лож арбалетов и унесся в сторону врага.
Датские всадники, и без того изрядно ошеломленные неожиданными многочисленными падениями и гибелью сотен своих сотоварищей, получили еще один могучий удар и окончательно запаниковали.
Да, не все арбалетные стрелы сумели отыскать себе жертву, а тем, что попадали в человеческие тела, не всегда удавалось в них впиться. Многих датчан защитили кольчуги, но уж больно дружным получился этот залп, после которого и без того вполовину поредевший строй уменьшился еще почти на сотню.
И оставшиеся в живых три сотни всадников с воплями и криками, от которых они сами еще больше приходили в паническое отчаяние, ринулись прочь вдоль опушки, неминуемо приближаясь к русским дружинникам, которые пока еще таились в лесу.
– Ну что? Вперед и с песней? – хищно ухмыльнулся Вячеслав и извлек меч из ножен, попутно бросив взгляд назад.
Однако десяток дружинников, стоящих чуть сзади Константина, наособицу от остальных, в дополнительном предупреждении не нуждались. Каждый четко помнил свою главную задачу, которая заключалась не в том, чтобы срубить как можно больше вражеских голов, а в том, чтобы, напротив, сберечь одну-единственную, принадлежащую их князю.
Между тем датчане во весь опор скакали прямо на неожиданно выросшее на их пути второе русское войско, которое неторопливо выстраивалось в ряды, а в руках дружинников были точно такие же арбалеты. Залп, последовавший по команде Вячеслава, был произведен на расстоянии в пятьсот шагов. Били по коням, чтоб наверняка. Второй залп, данный с полутораста шагов, оказался самым страшным. В седлах после него осталось сидеть не более сотни датчан, треть из которых была ранена.
– Ну а теперь в клещи, – жестко произнес Вячеслав.
Но если датский король, стоящий на холме, решил, что гибель почти всей конницы, остатки которой добивались теперь русскими дружинниками, и есть катастрофа, то он горько ошибался. Это было только ее начало.
Очень скоро он и сам в этом убедился, когда увидел стройные ряды рязанской конницы, возникшие на горизонте и неумолимо надвигающиеся на его войско. Хотя нет, правильнее будет сказать – русской, поскольку выходцев из рязанских городов и сел в этой могучей шеститысячной армаде насчитывалась едва ли треть.
– По-моему, любезнейший граф, вы давно выиграли наш спор и нам пора немедленно отправляться в обратную дорогу, – хладнокровно заметил Вальдемар. – Кажется, русичи объявили мне шах. К тому же я еще не успел рассчитаться с вами за Эзель, [111] так что нам лучше было бы поторопиться, иначе вы рискуете не получить причитающийся вам должок. Вот только боюсь, что до Ревеля нам дойти не дадут, поэтому придется заночевать в ближайшем замке. Хотя
111
«Король датский, собрав большое войско, явился с графом Альбрехтом на Эзель и стал строить каменный замок. И вышли датчане биться с эзельцами и не могли справиться одни, но пришел им на помощь граф Альбрехт со своими и обратил эзельцев в бегство; многие из них были перебиты, а прочие бежали…» (Из «Хроник» Генриха Латыша за 1221 г.).
– Это вы зря, – невозмутимо отозвался Альберт. – Если ваше величество соизволит обернуться, как это сделал я, то сразу поймет, что бросить своих воинов у него не получится. По-моему, это не только шах, но и мат, государь.
– Ого! – присвистнул Вальдемар, послушно обернувшийся назад, наблюдая за русским войском, спешно выстраивавшимся в двух верстах позади них. – Однако я вынужден признать, что был в корне не прав, упрекая русичей в трусости, как, впрочем, и вы, граф.
– Я как раз придерживался о них более высокого мнения, – возразил Альберт.
– Не спорю, однако и оно было недостаточно лестным. Хотя о рыцарских манерах боя они, к сожалению, не имеют ни малейшего понятия, – сокрушенно вздохнул король.
– Зато в хитрости им не откажешь, – хмуро заметил его собеседник. – Как вы считаете, государь, сумеем мы продержаться на этом холме до темноты, чтобы ночью попытаться прорвать кольцо окружения?
– Если б я имел хотя бы полтысячи воинов, то можно было бы рискнуть, а сейчас… – мрачно заметил Вальдемар.
– У нас же почти три тысячи, – удивился граф.
– Было, – отрезал король. – Вы слишком увлеклись созерцанием русских воинов. Предлагаю вместо этого взглянуть поближе. Но тут самообладание ему изменило и он гневно закричал: – Нет, вы только посмотрите, что делают эти мерзавцы! Враг еще не успел к ним подойти, как они уже бросают щиты и копья на землю и готовы сдаться первому встречному варвару.
– Русичи превышают нас числом более чем впятеро. Простите своих воинов, государь, – примирительно заметил Альбрехт. – К тому же они только что вместе с вами лицезрели бесславную гибель своей конницы и воочию убедились в том, что между ойсками эзельцев и русичей имеется кое-какая разница. Пожалуй, я, с вашего позволения, пошлю парламентера, чтобы узнать, какому князю и где мы можем вручить свои мечи.
– Может, тебе лучше сделать это лично? – предложил король, но тут же спохватился: – Ах да, ты же не умеешь говорить по-русски, – и пробормотал себе под нос: – Зато через пару месяцев, судя по всему, мы с тобой освоим его в совершенстве.
Внимательно выслушав парламентера, рязанский князь что-то коротко ответил ему и подозвал Вячеслава.
– Оказывается, наши храбрые эсты ничего не перепутали, – встретил он веселой улыбкой подъехавшего друга и, подражая киногерою Высоцкого, продолжил: – Так что тебе, дружище, через несколько минут доведется поручкаться с самим датским королем Вальдемаром II. Парень он во всех отношениях приятный, но вот беда – мирно сидеть в своих владениях никак не хочет, напротив, ведет антиобщественный образ жизни, все время норовя обидеть своих соседей, включая эзельцев и эстов.