Красные лошади (сборник)
Шрифт:
Однажды, когда моя бабушка ушла в соседнюю деревню Казанское на богомолье, я её иконы с божницы снял. Воткнул их в грядку на огороде. Навозом полил и водой. Сижу, жду, когда ростки будут, а за ростками и много других иконок появится. Может, снаружи, как огурцы, а может, в земле, как картошка. Земля у нас плодовитая. И божья матерь, в этом я был уверен, мне с небес поможет. Думал я, как обрадуется моя бабушка Дарья Макарьевна, поскольку икон у неё будет больше, чем у заносчивой соседки Анфиски. Представил я густую толпу богов и серафимов, свежих и ярких,
На этом дяди Федины мемуары обрывались.
А дальше? спросил Гришка шёпотом.
Дядя Федя голову поднял, посмотрел на него тусклым взглядом. И так же тускло ответил:
А что дальше? Когда я поправился, обрёл способность к передвижению, папаша отправил меня в Питер в обучение к своему дальнему родственнику. Бабушка моя меня на дух не хотела видеть. Какая в обучении у дальнего родственника жизнь, ты, Гришка, сам должен знать из классической литературы писателя Чехова: А вчерась мне была выволочка. Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем Это, Гришка, с моей биографии написано.
Дядя Федя поднялся из-за стола. Затолкал пишущую машинку на печь, да так, словно она была в чём-то повинна.
Не по моему характеру мемуарами утешаться. Вперёд, мальчик! Дядя Федя сделал несколько физкультурных упражнений руками и поясницей. И сказал всё ещё грустным, но уже сильно окрепшим голосом: Куда дел топор? Дров пойду наколю. Когда у меня нехорошее настроение, я всегда прибегаю к помощи колки дров. Дядя Федя отыскал топор в сенях и уже с топором просунулся в комнату. Думаешь, я зажирел? Неправильно думаешь. Знаешь, что мне Пашка настоятельно поручил? Он мне сказал: Фёдор, без устали следи за нашим Гришкой. Нужно, чтобы становая ось у него была крепкая. И вообще Какая у тебя становая ось? И не ври.
Тонкая
Тогда иди бегай. Гуляй.
Уже вечер.
И вечером хорошо гулять. Вечер влияет на воображение.
Воздух в деревне пропах разнообразными сильными ароматами. Особенно хорошо пахло медовой травой. Небо переменило оттенок, подмешав в голубое немного краплака, наверное, к ветру и, опустившись вниз, перегородило деревню Коржи вертикальными плоскостями наподобие стеклянных дверей и зеркальных витрин. Гришка шёл осторожно. Он без дела гулял. Вернее, гулял и думал: Не было у дяди Феди счастливого детства. Что же он вспоминает, когда приятное вспомнить хочет? Наверно, друзей
Подумал Гришка и о козле Розенкранце, до последнего времени одиноком: Теперь козёл Розенкранц вместе с пастухом Спиридоном Кузьмичом проживает. Теперь их двое. И нас с дядей Федей двое. Ещё у меня мама есть и папа. А товарищей теперь у меня много. Представил Гришка всю свою группу из детского сада в разноцветной одежде. Посередине вообразил заведующую Ларису Валентиновну в зелёном платье. Рядом с ней с одной стороны посадил Пестрякова Валерия с футбольным мячом, с другой стороны козла Розенкранца. Над их головами, в воздухе, вообразил воробья Аполлона
Будет у меня товарищей ещё больше, подумал Гришка с законной гордостью, хотел было взлететь, но вовремя спохватился и к воображённой уже картине довообразил следующее: на задний план поставил белого коня по имени Трактор. Внизу, на траве, девочку Лизу в розовом платье, петуха Будильника и маленьких белых ягнят. Некоторым ребятам дал в руки щенят и кошек. А Ларисе Валентиновне тёмно-бронзового карася Трифона, большого, как чемодан. Получилось настолько красиво, что Гришка даже остановился, зажмурившись от такого яркого разнообразия своих друзей, настоящих и будущих. А когда глаза открыл, увидел парня Егора.
Сидел парень Егор на брёвнах. Ну, сидит себе парень на брёвнах и пусть сидит. Смотрит парень на дом, который напротив, и пусть смотрит. Но в лице парня Егора было что-то очень настойчивое и напряжённое, словно он кричит, а Гришка не слышит.
Гришка в ушах поковырял не слышит. Головой потряс не слышит. Подошёл Гришка к парню, сказал:
Извините. Мне кажется, вы кричали?
И сейчас кричу.
Тогда почему же я ничего не слышу?
Я не для тебя кричу, сказал парень. Я кричу на тот берег. Лицо его снова стало настойчивым, немного печальным и напряжённым.
Гришка по сторонам посмотрел. Никакого берега нет.
Вы и сию секунду кричите? спросил Гришка.
Парень кивнул.
Как же на том берегу услышат, если я на этом не слышу? К тому же вы сидите спиной к реке, и она не так близко.
Не мешай, сказал парень. Впрочем, может быть, ты прав. Я так громко кричу, даже охрип, но она не слышит. Может быть, в моём крике не хватает чувства?
Гришка внимательно посмотрел на парня.
Чувства у вас достаточно, но зачем кричать? Я бы на вашем месте постучал в дом напротив, вошёл и сказал: Таня, здравствуй, это я.
Парень сначала подумал, потом насупился.
Ишь ты, сказал он. Вот когда будешь на моём месте, тогда и действуй по-своему. У каждой самбы своя падейра.
Чего? спросил Гришка.
Пластинка такая есть, заграничная, объяснил парень, иносказательная. В русском толковании значит: у каждого человека свой подход и характер.
Тяжело вам, сказал Гришка. А вы не пробовали перейти речку вброд?
Для моих чувств вброд нельзя. Необходим мост красивый.
Трудное дело
Но парень уже Гришку не слушал, он снова лицом просветлел и опечалился снова кричал на тот берег.
Гришка потихоньку слез с брёвен и так, чтобы парень не заметил, огородами пробрался к дому напротив. Влез из огорода в окно и увидел: сидит Таня на диване, ноги под себя поджала, книгу читает роман и транзистор слушает.
Здравствуйте, сказал Гришка. Вы тут транзистор слушаете, а на ваш берег кричат, докричаться не могут.
Кто кричит? спросила девушка.
Тот и кричит, у кого чувства. У каждой самбы своя падейра.
Что-что? спросила девушка Таня.
Гришка объяснил: