Красные маршалы

Может быть, не было еще исторического явления более парадоксального, чем русская революция. По существу своему крестьянская, а потому национальная, она, с самого начала была втиснута Лениным в прокрустово ложе коммунистической и интернационалистской. Правда, из этого ложа она быстро выросла, и тот же Ленин под напором растущих национально-крестьянских сил (Кронштадтское восстание, Тамбовская жакерия) принужден был выломать стенку коммунистического ложа, дав стране передышку нэпа. Во время нэпа подлинный характер революции разрастался вширь и вглубь, все явственней выпирая наружу. Обеспокоенный Троцкий кричал: «Да, мы растем, это несомненно,

но нужно смотреть, куда мы растем?!» — и требовал мер для спасения «коммунистической» революции. То есть — для воспрепятствования выявлению истинной сущности русской революции.

Понятно, что меры коммунистической олигархии направились против главной национальной основы страны — против русского крестьянства. Сталин, объявивший линию Троцкого ересью, заимствовал ее целиком, ибо объективный ход развития указывал только два пути: или естественный ход событий и крушение коммунизма, или террористическая попытка свернуть революцию снова в коммунистическое русло. На первом пути был слишком явственен крах. На втором в отдаленной перспективе полная неизвестность, но зато в ближайшей сохранение власти коммунистической олигархии, и Сталин напролом пошел по второму пути. Революция снова уложена на прокрустово ложе, на котором и с самого начала не помещалась, а за время нэпа выросла настолько, что втиснуть ее туда было почти невозможно. Но Сталин с своими заплечных дел мастерами не только обрубает ноги, он корнает народное тело со всех сторон ножницами пятилетки и коллективизации и втискивает это тело в рамку интегрального коммунизма.

На пятом году пятилетки, в азарте генеральной линии тяжело повреждена основная жизненная сила России — русское крестьянство; страна хиреет не по дням, а по часам; в прокрустовом ложе лежит полумертвец. Но, обескровленное и превращенное в крепостных колхозных батраков, крестьянство все еще ведет героическую, не на жизнь, а на смерть, борьбу, оказывая Сталину последнее отчаянное сопротивление.

Борьба крестьянства с авантюристически-навязанным, доктринерским коммунизмом идет сейчас со всей ожесточенностью, и, может быть, недалека ее последняя фаза. Но исход борьбы крестьянства в конечном счете зависит от Красной Армии: встанет ли она на его сторону?

Можно утверждать, что нет ни одной армии в мире, которая находилась бы в таких тисках правительственного аппарата, как Красная Армия. Со всей тщательностью правительство следит и оберегает ее от всякого проникновения идей, разлагающих официальную коммунистическую доктрину. Но в то время, как в клещи коммунистического шпионажа зажата низовая солдатская масса, ее головка, из выдвинувшихся в гражданскую войну «красных маршалов» ходом жизни высвобождается из-под контроля партийного аппарата. Думается, верно мненье, что смена террористическо-коммунистической диктатуры выйдет из группы военных — руководителей Красной Армии, которая обопрется в первую очередь на крестьянство.

Совсем неслучайно, что именам «красных маршалов» не сопутствует обильная литература. В то время, как о «штатских» вождях изданы сотни книг, о красных «генералах» предпочитается полное молчание. Кремлевский официальный «марксизм» не любит культа «военных героев» и исторических параллелей с французской революцией. Но естественно, что в момент чрезвычайной напряженности, как международного, так и внутрироссийского положения, эти маршалы привлекают к себе интерес.

Вместе с ранее выпущенной биографией М. Н. Тухачевского, настоящими биографиями Ворошилова, Буденного, Блюхера и убитого Котовского, взятого мной из-за его анекдотической красочности и характерности для нравов гражданской войны, — я заканчиваю серию «красных маршалов». Эта серия является частью общей, задуманной мной работы.

Революции всегда давали много блестящих военных карьер. Правда, почти все эти карьеры (кроме генерала Бернадотта — короля Швеции) полны глубокого трагизма. Их вершина — генерал Бонапарт —

император Франции. Их паденья смерти у стенки — неаполитанского короля генерала Мюрата и «князя де Москова» маршала Нея. Еще более темна и страшна смерть в застенке генерала Пишегрю.

Русская революция дала своих красных маршалов — Ворошилов, Каменев, Егоров, Блюхер, Буденный, Котовский, Гай, но самым талантливым красным полководцем, не знавшим поражений в гражданской войне, самым смелым военным вождем красной армии III интернационала оказался Михаил Николаевич Тухачевский.

Тухачевский победил белых под Симбирском, спасши Советы в момент смертельной катастрофы, когда в палатах древнего Кремля лежал тяжелораненый Ленин. На Урале он выиграл «советскую Марну» и, отчаянно форсировав Уральский хребет, разбил белые армии адмирала Колчака и чехов на равнинах Сибири. Он добил и опрокинул на французские корабли армию генерала Деникина. В войне с Польшей, отчаянным маршем во главе беспримерной, полуазиатской армии он пришел к стенам Варшавы с криком — «Даешь Европу!» Он взял штурмом на льду Финского залива мятежный матросский Кронштадт. И той же весной, когда заколебалась власть Советов крестьянскими восстаньями, подавил, жестоко расстреляв, поволжскую мужицкую вольницу.

Кто ж он, красный маршал Советского Союза?

Таковы уж шутки истории, что первым маршалом пролетарской армии стал последний отпрыск древнего дворянского рода, лейб-гвардии поручик. Правда, шумный и богатый род столбовых дворян Тухачевских к рождению вождя Красной Армии обеднел, пропустив все на кутежи, рысаков и женщин. Двести десятин удобной и неудобной земли в Чембарском уезде Пензенской губернии, заброшенная усадьба, вишневый сад да парк с шумящими цветущими липами, вот все, что осталось у отца Тухачевского.

Михаил Тухачевский родился в 1893 году в родовом имении [1] ; в детстве не знал ни роскоши, ни изнеженности, мать умерла рано [2] ; Тухачевский рос на руках француженки-гувернантки [3] в дружной семье: — старший брат Александр, талантливый ученый, математик, рано умершая, необычно красивая сестра Мария и брат Игорь, с детства поражавший музыкальными способностями. Семья Тухачевских была культурной, талантливой и типично-русской дворянской семьей.

Деревенское детство Миши прошло приблизительно так, как детство тезки, былого недалекого соседа по именью, гусара с трагической судьбой, Михаила Лермонтова. Ребенком, гуляя за ручку с гувернанткой по старому парку, Миша говорил по-французски, как по-русски. Это впоследствии пригодилось в немецком плену. С детства Миша любил музыку, хоть сам ни на чем не играл [4] . Мальчиком был отчаянным, диким и странным, так что отец благополучно вздохнул, когда из Чембарской глуши привез Мишу в губернскую Пензу и поместил в стоящее на горе, белое трехэтажное здание классической гимназии [5] .