Красные огурцы

Маленков Александр

— Вот из-за тебя! Ты можешь спокойно посидеть пять минут?

— Надо промыть! Покажи!

Антон закатил глаза к небу.

— Да там ничего нет, просто прищемил чуток, сейчас поедем.

— Лучше и правда промыть, — подала голос Барби. — У меня где-то пластырь был…

— У меня есть, есть пластырь! — обрадовалась Дуня и полезла в свой саквояж.

После некоторой неловкой борьбы Антон сдался и дал настойчивой сироте оказать себе ненужную первую помощь. Наконец трос был прицеплен, трактор взревел и внедорожник выкарабкался из лужи.

— Я с тобой прокачусь, — возбужденно

сказал Кирилл, — когда еще по лесу на тракторе!..

— Давай залезай!

Колонна тронулась, Антон сурово оглядывал раздолбанную колею и жестами показывал ребятам в BMW на особо коварные лужи.

— Скушай бутерброд, Антоша, — сказала Дуня, тыкая ему в нос очередным порождением своего кулинарного энтузиазма.

— Какая вы заботливая, — смеясь, произнес Кирилл.

— Я — женщина, вот и все, — загадочно отвечала Дуня.

Антон смолчал, мысленно проклиная тропинку, которая привела его в дом изобретателя Коробкина.

26

Заброшенная лет десять назад угольная шахта «Беломухинская» давно волновала воображение Кирилла. Идеальный локейшен для трансового опен-эйра — индустриальный колорит, близко от Москвы. В этом году удалось все подгадать как раз к летнему солнцестоянию — и получить разрешение властей, и договориться с наркополицией, чтобы они не совались на праздник, вовремя приготовить площадку, разослать приглашения. Стиль вечеринки сам собой продиктовался временем и названием места. Какой еще дресс-код может быть на «Беломухинской»? Ну конечно белый цвет! Светлая подмосковная ночь, черные развалины шахты, и толпа людей в белом.

Из всех оставшихся построек относительно неаварийной признали только административный корпус, там устроили несколько вип-зон, с пустыря возле склада растащили мусор, застелили его досками, поставили сцену. Кирилл принципиально не считал свои вечеринки средством заработка. Расходы покрывались папой, который был страшно рад, что сын слез с героина и нашел себе в жизни занятие. Конечно, можно было бы продавать билеты, но Кирилл считал себя выше презренного бизнес-подхода. Приглашения получали только друзья, друзья друзей и их приятели. Таким образом публика подбиралась неслучайная и с каждым разом все больше людей жаждали подружиться с организатором. Диджеи, даже заграничные, выстраивались в очередь, чтобы выступать у Кирилла.

К сожалению, российский сезон опен-эйров был короток и непредсказуем с точки зрения погоды. Вот и сейчас, несмотря на безоблачное утро, к вечеру сгустились тучи…

Когда белое воинство было наконец доставлено на шахту, благодарности приняты, руки пожаты, пожелания хорошо повеселиться произнесены и сопровождены многозначительным подмигиванием, Антон с Дуней остались одни. Дуня взяла олимпийку, которая все это время отдыхала в корзинке, расправила ее, стряхнула с нее пыль и требовательно произнесла:

— Надень.

— Дуня! — Антон дал волю долго сдерживаемым чувствам. — Что на тебя нашло, а? Ты что за цирк устроила?

— Какой цирк, Антон?

— Лезешь

к незнакомым людям с дурацкими вопросами — как вы стираете? Потом этот вот — с пластырем, бутербродами… Что ты скачешь вокруг меня, как наседка? Ты понимаешь, как это по-идиотски выглядит? Антон, скушай, Антон, оденься… Это мои друзья, а ты вырядилась как ложкомойка, как какая-то пэтэушница, виснешь на мне!

— Я хотела как лучше, — произнесла Дуня, и васильковые глаза заблестели.

— Не надо как лучше. Надо как я прошу.

— Другой бы рад был, что о нем заботятся.

— Вот о другом и будешь заботиться. А я не просил!

Дуня шмыгнула носом. Как настоящий ученый, она была готова к любому ходу эксперимента. Конечно, ей казалось, что все идет хорошо, что в объекте уже закипает нужный гормональный бульон — он ведь так смотрел на нее и даже волновался, что Дуне холодно! Но пусть, пусть она ошибалась, все ошибаются, она была готова к провалу эксперимента, это прекрасный материал для анализа! Не была она готова только к одному — к этой жгучей обиде, которую почему-то сейчас испытывала, и особенно к этим позорно неконтролируемым слезам, к этим спазмам… Да что ж это такое?! Нужно держаться!

— Я просил только об одном, — яростно прошептал Антон, — сидеть тихо. А ты лезешь со своими бутербродами и позоришь меня перед друзьями!

— Ах, так! Ну и пожалуйста! — сквозь слезы прокричала Дуня.

С этими словами она развернулась и пошла в сторону сцены, где уже сгущалась и шумела белая толпа. Ну и пожалуйста! Ну и не очень-то хотелось! Тоже мне, принц на белом тракторе!

Антон догнал ее и схватил за плечо:

— Куда ты собралась? Нам ехать надо!

— Я устала и хочу веселиться, — парадоксально возразила Дуня. — Ты сто раз бывал на таких вечеринках, а я никогда.

Из сумерек вынырнул Кирилл.

— Вот браслеты для вип-лаунджа.

— Для чего? — заинтересовалась Дуня, украдкой утерев глаза.

— Ну, для випа, там еда, напитки, можно поваляться… Надень на руку. — Он сам надел бумажное колечко на Дунино запястье, склеил концы и многозначительно добавил: — Если еще какие капризы — обращайтесь, все есть.

— Спасибо, — устало сказал Антон, — обратимся.

— А можно я с вами пойду? — звенящем от смелости голосом спросила Дуня. — Покажете мне, где этот вип.

Кирилл вопросительно посмотрел на Антона.

— Идите, — сказал Антон, — я потом.

Он опустился на сиденье трактора, уткнул голову в кулаки и попытался сосредоточиться. Вот прялка, ее надо отвезти Якубовичу. Вот корзинка с миллионом евро, из-за которой его ищут, — ее надо хотя бы не потерять. Вот трактор без документов, его можно бросить в любой момент. Вон там ночная дискотека под открытым небом, на которую он хотел попасть, думал, что не попал, а теперь все равно здесь. «Что я сделал не так? — подумал Антон. — В какой именно момент моя жизнь превратилась в этот абсурд?» Да, как же, не будем забывать Дуню! — девочку, с которой он знаком всего сутки. Вот она где-то там в толпе, считает его то ли своим папой, то ли женихом. Надо взять и принять какое-нибудь правильное решение, как-то вырваться из этого потока…