Красные соколы
Шрифт:
Один делец предложил Жоре вступить с ним в долю. Казалось, дело было верное. Новый партнер по бизнесу предлагал заняться поставками в Китай трепанга – это такой морской обитатель, внешне чем-то напоминающий огурец. Сей морепродукт является деликатесом в китайской кухне и, к тому же, целебным продуктом. Схема предлагалась простая: трепанг закупается в приморских поселках, а затем перепродается китайцам в три раза дороже. Проблема была лишь в том, что отлов краснокнижного «морского огурца» у нас запрещен, стало быть, через российскую таможню его не пропустят. Но новый партнер обещал, что у него
Но груз «морского огурца» на таможне арестовали – случилась внеплановая московская проверка. И Жора вместо барышей оказался по уши в долгах. А тут еще пиндосы подложили нам свинью, освоив добычу сланцевой нефти, в результате чего рубль обесценился в два раза. Китайская цифровая техника в рублях тоже подорожала на сто процентов – и Жорина торговля встала колом. Соответственно, вырос двукратно и его долг, поскольку он имел неосторожность взять у партнера ссуду в долларах.
Только потом до Бычкова дошло, что повелся он на посулы легкой прибыли, как селедка из Амурского залива на поролон. Никаких купленных и арестованных трепангов в природе и не было – развели Жору, как последнего лошару.
И вот настал неминуемый момент расплаты. Жорин кредитор решил прибегнуть к услуге коллекторского агентства. Коллектор, если кто не знает, это тот же рекетир, но нанятый заемщиком. И зачем поменяли всем понятное название.
Коллекторы внешне были похожи, случается же такое удивительное совпадение, на комедийных актеров Халустяна и Сметлакова. Но пришли они явно не для того, чтобы развеселить Бычкова.
Жора даже не пытался взывать о помощи. Охрана торгового центра в такие разборки носа не сует, слева и справа за тонкими перегородками – китайские павильоны.
Слова худого не говоря, коллекторы привязали Жору к спинке стула скотчем и на пару минут надели на его глупую голову полиэтиленовый пакет. В такие моменты клиент становится откровенным, как католик на исповеди, и готов признаться даже в том, как в детстве брал тайком папиросы из папиного портсигара.
Коллекторы отошли в сторонку и о чем-то пошептались, потом они объявили Бычкову свое решение.
– Сроку тебе отпускаем – один месяц, – сказал Халустян. – Отдашь в три раза больше – тридцать тонн бакарей.
– И не вздумай сбежать – из-под земли достанем, – предупредил Сметлаков, – а потом живым в могилу закопаем.
На том они и расстались.
Блокнот белого офицера
Этот блокнот Жора нашел на помойке. Дело было так. Жил в одном с ним дворе одинокий дедушка. Возраста преклонного, личиком добродушный, на голове пушок седых волос – этакий божий одуванчик. Ежедневно в любую погоду ровно в 12:30 он выходил голубей хлебными крошками покормить – по нему можно было часы сверять. Навещала его сотрудница из соцобеспечения – в квартире прибраться, в магазин за продуктами сходить. И вот после тяжелой непродолжительной болезни умер одинокий дедушка – от старости.
Тут же, откуда ни возьмись, объявились его внучата. Деда они похоронили, а его квартиру, до вступления в наследство через полгода, сдали внаем. Перед тем как квартирантов пустить, наследники кое-что
Судя по выброшенному скарбу, непростым пенсионером божий одуванчик был. Парадный мундир с погонами полковника КГБ СССР, многочисленные грамоты с эмблемой ВЧК-КГБ и профилем Дзержинского свидетельствовали о его многолетней службе в Конторе Глубокого Бурения.
Пока бомжи эту кучу старого хлама не растащили, Бычков кое-что там подобрал. Взял несколько пожелтевших фотографий героического соседа: юноша в шинели красноармейца и буденовке, с кавалерийской шашкой на поясе – боец отряда ЧОН; молодой мужчина в кителе со «шпалами» в петлицах – офицер НКВД-ОГПУ; он же в полевой армейской форме рядом с пленными японцами. А еще Жора нашел там блокнот в кожаной обложке – потертый и невзрачный на вид.
Поначалу, просматривая в старом блокноте записи на каком-то иностранном языке, Жора терялся в догадках. Испанский, болгарский, румынский? А может, латынь?
Из всех слов более-менее понятными для него были: Harbin, Rusio, Japanoj, mi, tri, stono, leono, кameno, restoracio, blanka armeo, ruda аrmeo, patrolando, volas.
Бычков отксерил странички блокнота и понес в бюро переводов. Там ему объяснили, что записи сделаны не на том, не на другом, не на третьем и не на латинском языке.
– Это, вроде, эсперанто, – предположила девушка на приеме заказов. – Но переводчика с эсперанто у нас, к сожалению, нет.
– Зачем же пишите в рекламе, что переводите с любого языка? – возмутился Жора.
– Имеются в виду официальные языки ООН, – ответила девушка.
Знал бы тогда наш герой, какую услугу ему оказало своим отказом бюро переводов, он бы не ругался с этой милой девушкой, а побежал бы в цветочный магазин и купил для нее огромный букет алых роз. Представляете, что случилось бы, попади переведенные записи в чужие руки? В блокноте были подробно описаны места нахождения трех золотых кладов!
Бычков же, еще не зная, какой подарок судьбы его ожидает, скачал из Интернета самоучитель и словарь языка эсперанто и сам засел за перевод записей из блокнота.
Этот искусственный язык в начале двадцатого века был весьма популярен у российской интеллигенции. К Жориной радости, эсперанто оказался на удивление легким в изучении, и уже через пару недель он сделал черновой перевод. Поскольку там речь шла о Харбине периода КВЖД, Бычкову пришлось также поближе познакомиться с этим периодом истории Восточного Парижа.
Вот перевод этого текста.
1922 год, 22 октября
Скоро месяц, как я в Харбине, куда прибыл в составе небольшого отряда после того, как красные вошли во Владивосток. С собой мы привезли часть золотого запаса Российской Империи, которую удалось сохранить от разграбления нашими союзничками – японцами, англичанами, американцами и французами, а также дальневосточными правительствами-однодневками и всякого рода самостийными атаманами. Спасенное золото помещено на хранение в Харбинское отделение Русско-Китайского банка.