Красным по белому
Шрифт:
— Северин Пильц ничего не боится, — послышалось из камеры, — Кроме белок.
— Белок? — произнес свою первую фразу юноша.
— Ага, белок. Таких маленьких, мерзких, медных тварей.
— Там, куда мы с тобой отправимся, нет никаких белок. Ни медных, ни свинцовых, ни оловянных.
— Заманчиво. Но все одно — не пойду. Не хочется мне никуда идти с тем, кто мне ножик в спину воткнет и даже не кашлянет.
— Неправда, — спокойно заметил юноша, — Кашляну.
Пильц хмыкнул.
— Где ты палец потерял, чахоточный?
Только после этих слов начальник тюрьмы заметил, что у порученца Первого
— Нигде не терял, — все так же спокойно ответил юноша, — Он у меня в кармане лежит.
Начальник тюрьмы внезапно понял, что ненормальным Пильцем могли послать только такого же ненормального.
— А ты веселый, — произнес Пильц, появляясь из темноты камеры и прижимаясь лицом к решетке, — Ладно, уговорил. Пойду с тобой. Где, говоришь, белок нету?
— Что ты знаешь про Брумос? — ответил вопросом на вопрос юноша.
— Брумос? Паршивая еда, страшные бабы, мерзкая погода, королева Александрина… — тут Пильц упомянул действие, которое было позволено совершать с королевой только ее покойному мужу и то навряд ли именно таким способом, — холерная выпивка… И там есть белки!
— А мы с тобой в Брумос и не поедем.
— А куда?
— Пошли.
Лязгнул замок и из камеры вышел, щурясь единственным глазом, Северин Пильц. Охранники на всякий случай отступили на шаг — здоровенный и широкоплечий Пильц доверия не вызывал. Вот вообще никакого.
Юноша в одежде приказчика — почему-то даже тем, кто не знал, кем подписан доставленный им приказ, не приходило в голову, что он и вправду может быть приказчиком — спокойно окинул взглядом заключенного, в смысле — уже бывшего заключенного. От грязных взлохмаченных волос цвета гнилой соломы до ботинок на ногах. Ботинки, кстати, были новыми, хотя и слегка запыленными.
— Сними эту чумную повязку.
Пильц усмехнулся и снял полоску ткани, закрывавшую его отсутствующий глаз… в смысле — глаз был на месте?!
— А зачем ты повязку таскал?! — изумился начальник тюрьмы, глядя на то, как Северин Пильц поочередно моргает двумя совершенно целями глазами.
— Чтобы один глаз к темноте привыкал. Попаду я, значитца, в темноту, повязку на другой глаз сдвину и хоба! Я уже в темноте вижу!
— И что, этот способ работает? — удивился начальник, что-то такое слышавший про пиратов.
— Неа. Полный бред.
— Тогда зачем ты повязку таскаешь?!
— А ради шутки.
— Забирайте этого шутника, — махнул рукой начальник, мысленно пообещав себе бокал самого лучшего пива сегодня вечером. Или даже два. Избавление от этого одноглазого… тьфу, ты двуглазого!… «шутника» этого стоило.
2
По улице шагало двое. Юноша лет восемнадцати, в одежде приказчика, мерно постукивающий тростью по камням тротуара, а за ним — высокий здоровяк в грязной потрепанной одежде, упрямо натянувший на глаз засаленную повязку. Правда — не на тот глаз.
— Куда мы идем?
— Вольф.
— Что это за место такое?
— Вольф — это я.
— Это имя или фамилия?
— Имя.
— А фамилия у тебя есть?
— Есть.
— А какая?
«Моя фамилия — Черная сотня», — мог бы сказать юноша, но не стал. В конце концов, сейчас он вовсе не сотник Черной сотни, а… а просто
— Так куда мы идем… Вольф?
— В бани и по магазинам. Нужно тебя отмыть и переодеть. Чтобы при взгляде на тебя у людей не возникало желание позвать полицию. По крайней мере — не сразу.
Они прошли еще некоторое расстояние, Пильц помолчал, обдумывая произнесенное, а потом все же спросил:
— А ты не боишься… Вольф… что мытый и переодетый я от тебя просто-напросто убегу?
— Нет, не боюсь.
— Почему?
— Потому что я кое-что о тебе знаю, Пильц, — проговорил юноша, не оглядываясь, — Твой злейший враг — это скука. Именно в борьбе с ней ты творишь весь этот хаос и разрушения. А я могу предложить тебе такое занятие, во время которого скучать тебе точно не придется.
Вольф не стал рассказывать всего, что ему было известно о Пильце. Как говаривал в свое время его отец: «Умеешь считать до десяти, сынок — остановись на восьми». Дело в том, что помимо всепоглощающей скуки Пильц отличался не менее неуемным любопытством. И до той поры, пока он не узнает, зачем он понадобился Вольфу — Пильц никуда не убежит. А когда узнает — не убежит тем более.
— Все же в Брумос? — попытался угадать Северин.
— Нет.
— А куда?
— Немного подальше. В Трансморанию.
Глава 4
Зеебург
2 число месяца Короля 1855 года
Цайт
1
Озерные волны с плеском разбивались о почерневшие доски длинного сарая, который какой-то чудак построил не на берегу озера, а прямо на воде. Пусть и вплотную к обрывистому берегу. Впрочем, почему — «какой-то»? Сарай был построен по прямому указанию здешнего властителя, рыцаря драй Зеебурга. А зачем и почему — местные жители такими вопросами не задавались. Хочет рыцарь носить одежды времен Диких веков, завести себе армию в количестве ровно одного солдата или построить сарай на воде — значит, это ему зачем-то нужно. Имеет право. А если из дверей этого сарая иногда выходят люд,которые в него не входили — так опять-таки это личное дело рыцаря.
Между жителями рыцарства и их властителем давным-давно был по умолчанию заключен негласный договор — они не лезут в дела драй Зеебурга а тот не спрашивает, на какие гроши живут обитатели крохотного островка посреди Зеебургского озера, где и посадить-то нечего, да и негде, а с рыбной ловли так, как живут зеебуржцы, не разживешься.
Мнение обитателей окрестных берегов, принадлежащих аж пяти государствам, по поводу сарая, зеебуржцев и вовсе не интересовало.
Рыбак, покачивающийся в лодке и вытягивающий полные рыбы сети, на секунду приостановился и прислушался. Над тихо вечерней водой прокатился негромкий, но отчетливый фырк.