Красный ангел

Лонгстрит Роксана

Марджори снова порылась в сумке и вытащила еще одну фотокарточку. Перевернув ее, она фломастером начертила на оборотной стороне несколько слов. Потом извлекла из кармана большую английскую булавку и приколола фотографию изображением вниз к пропотевшей кофточке Алекс.

— Что это?

— Вам лучше не знать, — улыбнулась Марджори.

И опять полезла в сумку.

Алекс, как при моментальной фотосъемке, фиксировала большой полосатый бумажник, потом спусковой крючок, потом — длинный, блестящий ствол… Она вспомнила про свою сумку, лежащую

на расстоянии вытянутой руки… на другой стороне земного шара.

Я не хочу…

…вынутый наполовину, нацеленный на нее…

Я не хочу подыхать так…

Улыбка Марджори — хищная, довольная…

Да пошла она!

С силой, о которой она даже не подозревала, Алекс выбросила вперед ноги, целясь в голову Марджори, и, к собственному удивлению, попала. Пистолет отлетел куда-то в угол, Марджори Кассетти упала. Алекс уже была на коленях. Поскальзываясь на пластике и едва не потеряв равновесие, она со всего размаху грохнулась на нее сверху и услышала, как что-то хрустнуло. Головой, как молотом, она колотила по лицу Марджори — раз, другой, третий. Все лицо уже было в густой, теплой, липкой крови.

Но тут мощный удар в грудь отбросил ее на середину фургона. Она упала на связанные руки и заскользила по чему-то мокрому и липкому — блевотине, крови…

Марджори лихорадочно ощупывала все вокруг в поисках оружия. Алекс попятилась и уперлась спиной в металлическую дверцу.

Господи, Господи, Господи…

Марджори нашла пистолет.

Онемевшие пальцы Алекс нащупали ручку. Она рванула ее так, что сломала ногти. Если дверца заперта — у нее никаких шансов.

Дверь, черт бы ее побрал, была заперта. Ручка даже не шелохнулась.

Марджори подняла пистолет.

Алекс с воплем ударила в дверь спиной.

Нет, не заперта. Просто застряла.

Это она поняла, уже вылетая спиной из фургона и инстинктивно переворачиваясь в полете набок. Но сгруппироваться не успела и очень больно ударилась — потом покатилась, покатилась, покатилась что было сил вперед, не думая, что там — тротуар или проезжая часть, по которой несутся машины.

И попала в какой-то сумрак. Прямо над головой нависало промасленное грязное днище автомобиля. Достаточно низко, чтобы разбить нос. Перекатившись еще раз, она постаралась угнездиться максимально близко к центру.

Из задней дверцы фургона показались ноги Марджори, обутые в белые матерчатые туфли, заляпанные чем-то желтовато-розовым — наверное, блевотиной.

Ну что ж, она сделала всё, что могла. Больше сражаться нечем. Алекс с грустной усмешкой вспомнила утешительный приз в играх на выживание.

Проигравшему достаются роскошные похороны.

Белые туфли вдруг остановились и двинулись назад. Визг покрышек. Вой сирены. Белые туфли бегут к фургону, исчезают. Рев мотора, визг покрышек, фургон врезался в автомобиль, под которым лежала Алекс.

Машина вздрогнула, покачнулась,

но устояла, Фургон Марджори Кассетти, набирая скорость, помчался прочь, задняя дверца хлопала на ходу. Пластиковое покрытие вылетело и плавно опустилось на асфальт.

Другая машина, взвизгнув тормозами, остановилась. Из нее показались женские туфли — темные, почти без каблуков. Они перемещались по площадке. Алекс, извиваясь, как червяк, начала выбираться наружу, на солнечный свет.

Шенберг в изумлении уставилась на нее. Алекс даже смогла улыбнуться.

— В-вы не могли бы отвезти меня обратно в клинику? — проговорила она и разрыдалась.

Глава 38

Когда смыли кровь, оказалось, что все не так уж плохо.

Доктор хмыкнул и потянул её за нос. Алекс взвыла от боли, и он усмехнулся. Садист, подумала Алекс.

— В следующий раз будьте повнимательней, иначе станете похожи на чемпиона по боксу.

— Сломан? — прохрипела Алекс.

Мужчина жизнерадостно кивнул и поставил нос на место.

— Всё остальное, впрочем, не так страшно. Пара зубов; синяки, ссадины. После драк на школьном дворе бывает еще не то.

— Значит, все в порядке? — переспросила Шенберг, недоверчиво оглядывая доктора с ног до головы. — Вы уверены?

— Ну, разумеется, она получила несколько ранений, но если вы спрашиваете, будет ли она жить, то да, безусловно. — Он закончил обрабатывать Алекс нос и подарил ей великолепную белозубую улыбку. — Постарайтесь сегодня больше ни во что не ввязываться.

Алекс хмыкнула и соскользнула со смотрового стола. Врач нацарапал пару рецептов и вручил ей со словами, что их надо передать медсестре. Потом отправился за другим пациентом. Шенберг окинула его недобрым взглядом.

— Значит, вы заметили фургон и решили последить за мной? — переспросила Алекс, — во второй раз за этот день расплачиваясь в кассе. Среди предметов, оставшихся на асфальте после Отъезда фургона, остались заблеванная пластиковая пленка и сумка, на дне которой по-прежнему покоился револьвер.

— Даже не знаю почему, — хмуро призналась Шенберг. — Мы все полагали, если она и намерена убить кого — если она вообще существует, — так это Липаски. Вам не повезло.

— Вполне повезло, — возразила Алекс, перекидывая сумку через плечо. — Куда теперь?

— Полагаю, в участок. Подождите, я позвоню.

Переговоры Шенберг с Марковски получились односторонними. Она успевала только вставить нечто типа "но я…" или "да, но…". Когда Шенберг наконец удалось произнести полновесную фразу, Алекс поняла, что разговор подошел к концу.

— Нет, сэр, я была недостаточно близко… да, я полагаю… она не говорит… хорошо. Хорошо, мы будем ждать здесь. Да, полагаю, идти она сможет.

— Только попробуй меня остановить, — буркнула Алекс и добавила громче: — Что известно про детектива Липаски?