Красный Барон
Шрифт:
— Крутовато у вас… — покачал головой Громов.
Стражник покривился и зло сплюнул под ноги:
— А нечего колдовать да наводить порчу! Прав отец Джозеф — этих сожгут, и остальным станет неповадно. Знаете, сколько тут у нас колдуний?
— И сколько же?
— Да почти все бабы, дьявол их разрази!
— Однако… отцу Джозефу работы! — съязвив, Андрей расправил трубу и оглянулся. — А куда смотреть-то?
— Во-он на ту дверь, за кустами. Сейчас их вызовут, слышишь — звонят уже!
Со
Тут же послышалось громкое звяканье засова и скрип дверных петель…
Первым шел солдат с алебардой, и точно такой же его собрат замыкал шествие… солдат Громов очень хорошо разглядел, что же касаемо всего прочего… Увы! Три женские фигуры оказались закутаны в длинные серые плащи с накинутыми на головы капюшонами, так что разглядеть лица было весьма проблематично.
— Ну… ну повернитесь же… ну хоть чуть-чуть… пожалуйста… — приложив к правому глазу окуляр, умоляюще шептал про себя молодой человек. — Ну… что ж вы…
Идущая позади остальных женщина неожиданно споткнулась, едва не упав, и подскочивший страж грубо подтолкнул ее в спину. Несчастная обернулась… И Громов чуть было не выпустил из рук трубу: милое знакомое лицо, ныне бледное и осунувшееся, синие, как бездонные глубины океана, глаза, каштановая прядь, выбившаяся из-под капюшона… И этот знакомый жест — ущипнуть пальцами мочку уха… вот так…
Сомнений больше не оставалось — Бьянка!!!
Андрей едва сдержался, чтобы не закричать от радости: та, которую он считал погибшей и за кого, без всяких сомнений, отдал бы жизнь, жива! Жива! Жива!! Жива!!! И именно это являлось сейчас главным, все же остальное… все остальное можно было решить… нужно было решить… обязательно!
— Все, парень… давай сюда трубу, хватит! Я и так сильно рискую.
Ведьмы и сопровождавшие их стражи вошли в часовню.
— Спасибо, Стен, — вернув молодому Фогерти подзорную трубу, Громов следом за ним вышел на улицу, еще раз поблагодарив стражника.
— Поблагодаришь лучше дядюшку Джона, — буркнул в ответ тот.
Однако от парочки серебряных монет вовсе не отказался.
Вечером Громов уже был на старом кладбище у дуплистого дуба, дожидаясь Саланко. Как и предполагал лейтенант, сын вождя явился в город не один, а с верными воинами, количество которых пока оставалось тайной — темно, и самого-то Саланко Андрей еле узнал — в длинном, наглухо застегнутом кафтане и шляпе, парень вовсе не напоминал индейца.
— Ну ты и вырядился, — услыхав за спиной шорох, молодой человек резко обернулся.
— Так ходят все бледнолицые, — на лице юного индейца мелькнула улыбка, словно отражение призрачного света луны. — Ты пришел к дубу… Зачем?
— Мне нужна
Саланко исчез, словно растворился в черном воздухе ночи, теплой и звездной, и Громов уже было подумал, что у этого парня наверняка есть какие-то свои дела — за тем он и явился в Чарльстон, — дела куда более важные, нежели спасение какой-то там ведьмы. Что ж…
— Мы поможем тебе, — молодой воин возник столь же внезапно, как и исчез. — Я и мои воины. Идем!
— Что? Прямо сейчас уже? — удивился Громов.
— Именно сейчас, мой белый брат, — Саланко снова покривил губы той самой призрачно-странной улыбкою. — Чего тянуть? Завтра будут приготовления к казни… мы можем не успеть. Тем более, у нас есть еще кое-кто, с кем нужно бы поквитаться.
— Отец Джозеф?
Сын вождя не ответил, лишь обернулся и, махнув рукой в темноту, тихо спросил Громова:
— Так ты идешь?
Неслышными ночными тенями, скользящими призраками бескрайних прерий маскоги проникли в здание суда с черного хода — просто отжали томагавком дверь, ничуть не потревожив шумно играющих в карты караульных. Впрочем, один из них — бледный тщедушный солдатик с наивным лицом — вдруг прислушался:
— Кажется, сквозняком повеяло.
Услышав эти слова, Саланко остановился у лестницы, подняв руку… Его воины — дюжина или даже полторы, Андрей не считал точно — проворно вскинули луки: понятно, все должно быть сделано тихо, ружей с собой не брали. Сам сын вождя поднял томагавк… Еще пара секунд — и караульных не будет: бледный заморыш упадет с пробитой головой, остальных поразят стрелы…
— Вечно ты за здоровьишко свое переживаешь, Том, — смачно сдавая карты, хохотнул один из солдат. — Лучше бы вина налил, вон фляжка-то…
— Но… на посту же нельзя пьянствовать! — нерешительно возразил тщедушный.
— А мы и не пьянствовать, а просто… погреться. Сам же говоришь — сквозняк!
Послышался громкий хохот, впрочем, индейцы и Громов уже поднялись на третий этаж и вышли на галерею.
— Вон, то здание, напротив часовни, — молодой человек показал рукой.
Саланко кивнул, и в тот же миг призрачно-черные тени, зацепив за стены ременные арканы — лассо, неслышно спустились во двор, залитый лунным светом. И сразу же укрылись в тени, за кустами — возле заветной двери, которую нужно еще было как-то вскрыть — и томагавк здесь не подошел, слишком уж крепким оказались запоры. Откуда-то сверху, с крыши, протяжно крикнула какая-то ночная птица, забила крылами, словно хотела что-то сказать.
— Здесь надежный замок, — тихо промолвил Саланко. — Как ты и говорил, друг.