Красный дракон
Шрифт:
— Нет. Только видел его, когда… В основном я видел его в суде. Доктор Блум показывал мне статьи Лектера в научных журналах.
— А он-то вас хорошо знает. Много о вас думает.
— Вы с ним беседовали?
— Да, двенадцать раз. Он полностью закрыт для изучения. Слишком искушен в психодиагностике, тестировать его бесполезно. Расколоть его пытались и Эдвардс, и Фабре, и даже сам доктор Блум. У меня есть их записи. Для них он тоже остался загадкой. По нему незаметно, когда он что-нибудь скрывает, а когда знает больше, чем говорит. Находясь в изоляции, он опубликовал
Чилтон умолк. Когда-то давно он научился рассматривать своего собеседника боковым зрением и поэтому был уверен, что Грэм не заметит, что он наблюдает за ним.
— По нашему единодушному мнению, единственный человек, который действительно понял поведение Ганнибала Лектера, — вы, мистер Грэм. Не могли бы вы нас, так сказать, просветить?
— Нет, — отрезал Грэм.
— Тут у нас многие интересуются одним вопросом: вот вы расследовали убийства, совершенные доктором Лектером, поняли их стиль. Вы смогли воссоздать его фантазии? Помогло ли это вам разоблачить его?
Грэм не ответил.
— Нам, знаете ли, катастрофически не хватает материалов по этому вопросу. Была одна-единственная статья в журнале «Патопсихология». Может, побеседуете с моими подчиненными, ну не в этот раз, конечно. Доктор Блум меня строго предупредил, чтобы вам не мешали. Но может быть, в следующий раз?
Доктор Чилтон нередко чувствовал враждебность к своей персоне. Он ощутил ее и на этот раз.
Грэм поднялся.
— Благодарю вас, доктор. А теперь я хотел бы увидеть Лектера.
Стальная дверь отделения строгого режима закрылась. Снаружи щелкнул засов.
Грэм знал, что утром Лектер просыпается поздно. Он окинул взглядом все помещение, но не смог заглянуть в камеру Лектера, а лишь заметил, что там царит полумрак.
Грэму хотелось застать Лектера спящим. Ему нужно было время, чтобы собраться. Если он почувствует, что безумие Лектера проникает в его мозг, то ему придется всеми силами защищаться от этого.
Чтобы заглушить звук шагов, Грэм пошел за санитаром, толкающим перед собой тележку с бельем. Доктора Лектера так просто не проведешь.
Грэм остановился недалеко от входа в камеру, его перегораживали стальные решетки. За ними, на расстоянии немногим больше вытянутой руки, от пола до потолка и от стены до стены была натянута прочная нейлоновая сеть.
По ту сторону заграждений Грэм разглядел намертво прикрепленные к полу стол и стул. Стол был завален книгами в мягких обложках, журналами и письмами. Он подошел к решеткам и положил на них руки, затем поспешно убрал их.
Доктор Лектер спал на кровати, положив голову на прислоненную к стене подушку. На груди покоился открытый «Большой кулинарный словарь» Александра Дюма.
В течение нескольких секунд Грэм молча разглядывал Лектера. Тот вдруг открыл глаза и произнес:
— Тот же самый лосьон
— Я получаю его в подарок на каждое Рождество.
Грэм почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы. Он потер шею ладонью.
— Кстати, о Рождестве, — вспомнил Лектер. — Вы получили мою открытку?
— Да. Спасибо.
Рождественская открытка Лектера была переправлена Грэму криминалистической лабораторией ФБР из Вашингтона. Грэм пошел на задний двор, сжег ее и тщательно вымыл руки, прежде чем дотронуться до Молли.
Лектер встал с кровати и подошел к столу. Невысокий изящный человек. Очень аккуратный.
— Может, присядете, Уилл? В стенном шкафу, дальше по коридору, вроде держат складные стулья. По крайней мере, судя по звуку, их достают откуда-то оттуда.
— Сейчас санитар принесет.
Стоя, Лектер ждал, пока Грэм сядет.
— Как там Стюарт?
— Прекрасно.
Стюарт ушел в отставку, увидев подвал доктора Лектера. Сейчас он работал управляющим в мотеле. Но Грэм решил не говорить этого. Вряд ли Стюарт обрадуется, получив послание от доктора Лектера.
— Как жаль, что он оказался таким эмоционально неустойчивым. По-моему, его ждала блестящая карьера. А у вас никогда не возникало никаких проблем, Уилл?
— Нет.
— Действительно, откуда им взяться.
Грэму показалось, что Лектер видит его насквозь. Его пронзительный взгляд был мучительно неприятен, как назойливый зуд, раздражающий мозг.
— Я рад, что вы пришли. Сколько уже прошло, года три, кажется? Обычно меня посещают только профессионалы. Ничего из себя не представляющие психиатры из клиник да пытливые горе-доктора психологии с периферии — тугодумы, вымучивающие из себя статейки из страха лишиться места в своих забытых богом колледжах.
— Доктор Блум показывал мне вашу статью об особенностях садизма у хирургов в «Журнале клинической психиатрии».
— Ну и?..
— Любопытно. Даже для меня, дилетанта.
— Для дилетанта… Дилетанта. Интересный термин, — задумчиво сказал Лектер. — Сколько тут перебывало ученых мужей. Сколько приходило так называемых экспертов, всеми правдами и неправдами пробившихся к государственной кормушке. Если вы дилетант, то кто же тогда специалист? Разве не вы поймали меня тогда, а, Уилл? Вы хоть сами-то знаете, как это у вас получилось?
— Вы знакомились с материалами дела. Там все написано.
— Нет там ничего. Вы знаете, как вам это удалось, Уилл?
— Все в материалах следствия. Да и какое сейчас это имеет значение?
— Конечно. Для меня уже не имеет.
— Мне нужна ваша помощь, доктор Лектер.
— Я так и думал.
— Это по поводу Атланты и Бирмингема.
— Слушаю.
— Вы ведь, конечно, читали об этом.
— Я читал об этом в газетах, правда, не смог сделать вырезки. Мне не разрешают держать здесь ножницы. Угрожают, что отберут книги. Мне бы не хотелось, чтобы подумали, будто я снова замышляю что-нибудь ужасное. — Он рассмеялся, обнажая ровные белые зубы. — Вам хочется знать, как он выбирает жертвы?