Красный дворец
Шрифт:
Медсестры из Хёминсо… мертвы… убиты?
Мои ноги сами собой быстро понесли меня вперед.
– Медсестра Хён, – услышала я голос врача Нансина, – во дворце не следует бегать…
– Простите, мне нужно идти. – И с этими словами я помчалась по двору, перепрыгивая с одной каменной ступеньки на другую, поскальзываясь на насте. Я не сразу поняла, что Чиын бежит за мной следом и наши с ней сердца выстукивают одну и ту же мольбу.
Пожалуйста, пусть евнух ошибается. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.
Синий
– Подожди. – Чиын тронула меня за локоть. Около ворот собралась небольшая группа людей, среди которых был полицейский, чье лицо казалось красно-оранжевым в свете факела. – Разве это не дворцовая медсестра Инён?
– Медсестра Инён? С какой стати ей быть здесь?.. – Мой взгляд наткнулся на знакомое лицо. Это действительно оказалась медсестра Инён, закутанная в плащ из тонкой циновки, – лицо ее было бледным, глаза смотрели прямо перед собой. С порывом ветра она низко натянула рукава и поплотнее закуталась в плащ, но при этом все еще дрожала. Я была с ней едва знакома, знала лишь, что она на несколько лет старше. – Может, она расскажет нам, что произошло, – прошептала я.
Мы торопливо пробрались через толпу перешептывающихся людей. Когда мы подошли к медсестре Инён, я протянула руку, чтобы постучать ее по плечу, но она увернулась и исчезла в толпе. Мгновение спустя я увидела, как она шмыгнула в переулок, и я осталась наедине со своим к ней вопросом.
Кто умер?
Я развернулась и вытянула шею, чтобы заглянуть за спину охраняющему ворота полицейскому, чье копье блестело в свете факела. Во дворе на носилках лежали в ряд четыре тела, неподвижные под укрывающими их циновками. Я, скрестив руки, крепко обняла себя, чтобы сдержать подступающий приступ паники.
Но все же подошла еще ближе к трупам.
Чиын схватила меня за рукав.
– Ты куда?
– Мне нужно узнать, кого убили, – шепотом ответила я.
– Но это же место преступления, Хён-а! [6]
– Возможно, мы можем помочь. Мы же когда-то учились в Хёминсо.
Я сделала еще шаг вперед, и стражник опустил копье, чтобы преградить мне путь.
– Назад! – прорычал он.
Чиын тут же отступила, но я осталась стоять на месте и смотрела во двор. Страх охватывал меня все сильнее.
– Давай назад, – снова потребовал полицейский.
С моих губ слетело:
– Но я медсестра. Я хочу осмотреть трупы.
6
Суффикс – а (после согласного) или – я (после гласного), идущее вслед за именем, означает обращение на «ты».
Полицейский окинул меня оценивающим взглядом, и я знала, что он увидит: молодую женщину в голубом шелковом чогори, темно-синей юбке и длинном белом фартуке. Волосы мои были стянуты в узел ярко-красной лентой, а еще на мне была карима – черный коронообразный головной
– Медсестра из Хёминсо? – спросил он.
– Нет. – Я предъявила жетон, служивший мне пропуском во дворец. – Я нэ-ыйнё.
Полицейский склонил голову набок и нахмурился. Полиции я была не нужна, чтобы осматривать трупы, у них имелось немало квалифицированных служанок – тамо [7] , которых посылали на такую работу в качестве наказания за плохие отметки. И все же полицейский отодвинул копье в сторону и спросил:
7
Женщины на государственной службе во времена династии Чосон. В полиции занимались делами, имеющими отношение к женщинам. Считались ниже рабов.
– Тебя прислали сюда?
Ни на секунду не засомневавшись, я солгала:
– Да, господин.
– Ну тогда приступай, если твой желудок вынесет это зрелище. Что за пес сотворил такое. – Это был не вопрос, а утверждение.
Стараясь выровнять дыхание, я вошла во двор и тут же почувствовала, что кровь застыла у меня в жилах. Я видела смерть и прежде, но она никогда не представала передо мной вот такой. Хотя четыре тела были укрыты циновками, я видела аккуратно причесанные волосы, кончики неподвижных пальцев и подолы форменных юбок.
Я вздрогнула, завидев свет в закрытых экранами окнах – очевидно, стражники осматривали главное помещение. Свет замер на месте – осветил кровавые подтеки на экранах, а затем вылился из окон во двор и позолотил солому циновок.
Я вдыхала и выдыхала со свистом, сидя на корточках перед трупами. Потом взялась за край одной из циновок и дрожащими руками потянула ее вниз. От звука, который издала запекшаяся кровь, у меня по телу побежали мурашки. Я будто сдирала толстую мерзкую пленку, образовавшуюся на трупах. Я снова потянула циновку, и обнажились высокий лоб, узкое лицо с открытыми глазами и рот, разинутый словно в безмолвном крике.
Это была девятнадцатилетняя Питна, учившаяся на медсестру. У меня в ушах зазвенел ее голос: «Хён-а! Можно взять твои конспекты по тексту «Инджэджикчимэк»?»
Мне потребовалось несколько изматывающих секунд, чтобы успокоиться, и я продолжила тянуть циновку, но остановилась при виде двух кровавых разрезов – один шел по горлу, другой, более длинный, по груди. Ногти у убитой были красными. Она, видимо, отчаянно сопротивлялась убийце.
Мне пришлось закрыть глаза, чтобы преодолеть охвативший меня ледяной ужас, подождать, пока сердцебиение не придет в норму, а дыхание не выровняется. А затем я начала осматривать другие тела.
С краю лежал труп двадцатилетней Ынчхэ, еще одной медсестры, с которой я работала в Хёминсо. В следующем месяце она должна была выйти замуж. В кулаке у нее был зажат клок волос. Нос отливал багровым – под кожей скопилась кровь. В животе была колотая рана. И такой же, как у Питны, разрез на шее.
Следующий труп принадлежал старшей медсестре Хиджин. Она была одной из немногих, кто помогал отстающим в учебе. Недавно она рассказала мне о своей маленькой племяннице, о том, какую радость она испытывала, держа ее на руках. Спина пожилой женщины была исполосована – видимо, она пыталась убежать. И у нее была такая же, как у девушек, рана на горле.