Красный дьявол и Каменная чаша
Шрифт:
Алан почувствовал, что может шевелить рукой, и ухватил Мэтью за ногу.
– - Мне скучно драться с тобой, -- проговорил Первый, пронзая руку клинком, -- опять у них там что-то затянулось. Эй, прикончи уже его!
– - Да, господин, -- ответил Сильвестр, поворачивая голову к хозяину. Алан видел, как Олаф смог поддеть коротышку. Тот, пошатнувшись, отступил и шагнул прямиком в объятья Клода. Лежащий повар ухватил его за ноги и, что есть силы, дернул. Коротышка беззвучно упал. Морщась от боли, Клод пополз к нему, сжимая в руке кухонный нож.
– - Именно такой я хотел засунуть ему в глотку, -- обратился к кому-то Первый.
Повар, наконец,
– - Добить их, что ли?
– - задумчиво проговорил Мэтью.
– - Тот алтарь, -- поспешил отвлечь его обездвиженный Алан, -- для чего он?
– - Ах, этот, -- Первый махнул рукой, -- совсем забыл про нее.
Он неторопливо направился к черному камню. Алан повернулся, желая увидеть товарищей. Олаф поспешно перевязывал повара каким-то шарфом, что-то ему говоря. Клод отчаянно мотал головой, не соглашаясь с монахом. Видимо, решил Алан, Олаф хочет сразиться с Первым. Фостер вновь повернулся к алтарю. Мэтью уже скинул покрывало и с торжествующим видом, приподнял тело, аккуратно придерживая за спину. Это была Ингрид. Глаза ее были закрыты, лицо спокойно.
– - Ингрид, -- проговорил Алан, разом забыв обо всем. Он с трудом поднялся и, не видя ничего перед собой, хромая, пошел к девушке. Весь путь, все сражения, он преодолел только ради нее.
– - Ты напоминаешь ходячего мертвеца, -- раздраженно сказал Первый, когда Алан уже приблизился к алтарю и тянул руки к девушке.
Сверкнула сталь, и Фостер поперхнулся собственной кровью. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Бессмертный бережно опустил голову девушки, обжигая Фостера свирепым взглядом. Он вновь занес меч и Алан рухнул.
– - Как же ты жалок, -- проговорил Мэтью, -- я рассчитывал, что ты будешь куда интереснее.
Он еще несколько раз всадил в Алана тонкий клинок и раздраженно смахнул с меча кровь.
– - Пойду, прикончу твоих дружков, -- со злобой проговорил Первый и замер.
Теряющий сознание Алан последовал за его взглядом. Напротив стоял Олаф. Он не сжимал меч, а читал заклинание. По напряженному лицу старика, Алан понял, что тот решил сразиться в последний раз. Он не собирался выжить, он просто хотел забрать с собой Первого. План Олафа был крайне прост. Кругом кристаллы Вромена, взрывающиеся от использования магии и, как только рыцарь прочтет сильнейшее из подвластных ему заклинаний, все будет кончено, даже для Первого. Вряд ли его сил хватит, чтобы собраться вновь из тысячи мелких кусочков, погребенных под землей. Алан уже хотел закрыть глаза и приготовиться к взрыву, как вдруг вспомнил об Ингрид. Она не должна умереть! Фостер попытался встать, но раны были слишком глубоки. Со злостью он посмотрел на ненавистного Первого. Тот стоял и улыбался.
– - Как?!
– - раздался удивленный возглас Олафа.
– - Ты знаешь, что это за камни, старый дурак?
– - Вроменовские кристаллы, взрывающиеся даже от слабейшего заклинания, -- почему-то неуверенно ответил Олаф.
– - В мое время, их называли слезами Норвуша, -- сквозь смех проговорил Мэтью, -- а Норвуш плачет только от смеха! Здесь столько камней, что ты попросту не можешь использовать свою дурацкую магию. Ее у тебя больше нет!
Улыбаясь, он достал из кармана трубку,
– - А у меня есть, -- сказал он, хищно улыбаясь, -- но твой поступок настолько рассмешил меня, что я, пожалуй, сохраню твою жалкую жизнь. Живой ты веселее.
Он взмахнул рукой и послышался глухой удар. Алан увидел, как старый рыцарь грузно осел рядом с поваром.
– - Кажется, мы остались втроем? Думаю, можно переходить к делу.
Мэтью взял Фостера за ноги и потащил к озеру. Алан не пытался сопротивляться. В глазах все плыло, грудь горела огнем, а во рту стоял соленый привкус крови. Скользя по гладкому камню, он увидел основание черного алтаря. Медленные мысли вновь привели его к образу Ингрид.
– - Зачем она тебе?
– - с трудом проговорил Алан.
– - Зачем?
– - Первый немного замедлил шаг, -- не знаю, стоит ли тебе объяснять, все равно не поймешь.
– - Мы же оба бессмертные.
Мэтью отпустил его ноги и захохотал. Смеялся он очень странным образом -- стиснув зубы, чтобы не выронить трубку и широко улыбаясь. Первый начал издавать глухие, булькающие звуки. Потом, все же вынув трубку изо рта, он дал волю накатившему веселью. Согнувшись пополам, Мэтью хлопал себя по колену.
– - Блестяще!
– - сказал он, смахивая проступившие слезы, -- зеленый паренек, не проживший даже четверти века, обращается ко мне -- мы, бессмертные! Это герцог был бессмертным, а ты, желтопузик, даже раны сращивать толком не умеешь. О большем я и не говорю.
Алан действительно начал этот разговор, чтобы восстановиться и неожиданно напасть на Первого. Он не рассчитывал убить Мэтью, но надеялся, что, разрубив на куски, ненадолго заставит его притихнуть.
– - Давай поговорим, как бессмертный с бессмертным, -- продолжал потешаться Мэтью, а Фостер уже мог шевелить руками и грудь больше не жгло. Теперь оставалось только выждать момент, чтобы наброситься на Первого, -- Ты, наверное, не знаешь, но я двести лет провел один на один с этой лужей. Не герцог запечатал меня, в ту пору он был таким же зеленым, как и ты, но разве что немного посмышленей, раз не откликнулся на мой зов. Меня заперли те, кому ты так с жаром молился перед сном.
– - Ты разгневал богов?
– - Божков, возомнивших себя создателями мира. Они, на самом деле, точно так же как и я, глумились над лужей, пока не обрели Силу. Но стоило мне всего лишь попытаться повторить их былинные подвиги, как они тут же окрестили меня безумцем и отступником!
Он посмотрел на Алана -- Фостер был полностью согласен с богами -- перед ним стоял сумасшедший.
– - Пока я брал по одному для закланья, они еще молчали, но когда я решил взять сразу четверых, чтобы не отвлекаться от работы, божки рассердились. Неужели я был настолько близок? Они просто испугались моего возможного успеха! Им бессмысленно что-то объяснять, ведь зазнавшиеся божки не слышат никого и ничего, кроме самих себя и слащавых хвалебных молитв. Но сегодня мне никто не помешает! Ты, мой глупый герцог, сейчас всего лишь жалкий мальчишка. Учитель? Должно быть, он уже признал мое превосходство и сидит у потухшего камина, ожидая неминуемую смерть. Порой ореол безумца может сыграть на руку, ведь никто не воспринимает тебя всерьез. Даже ты, желтопузик, сейчас видишь во мне сумасшедшего. Да, это так, мой друг, и я скажу тебе, как бессмертный бессмертному -- лучше быть безумцем, чем зазнавшимся глупцом!