Красный флаг: история коммунизма
Шрифт:
Такой взгляд на будущее доминировал в марксизме, все марксисты были обязаны его принять. Однако этот взгляд предполагал множество интерпретаций. Например, сроки могли быть различными: пройти путь к коммунизму можно было стремительно. Или, наоборот, постепенно, медленно. Это может быть движение, сопровождаемое насилием или, напротив, спокойным, равно-Мерным экономическим развитием. Среди марксистов возникали разногласия по вопросу руководящей силы: одни настаивали на том, что движущей силой должен быть рабочий класс, другие считали, что строить коммунизм должны марксисты-теоретики, разбирающиеся в законах исторического развития. Различались позиции марксистов и по отношению к государству и срокам перехода от государства к демократии по образцу Парижской коммуны.
Таким образом, в марксизме все еще сочетались элементы романтизма, радикализма и модернизма [72] . С 1860-x годов до начала Первой мировой войны в доктрине установилось равновесие, однако модернистские идеи оставались ее ярко выраженным центром. Основные труды марксизма с уклоном к романтизму, написанные в 1840-е годы, не публиковались до 1930– х годов. Энгельс, ставший главным теоретиком марксизма после смерти Маркса в 1883 году, начал популяризацию модернистской
72
Судя по предыдущей части книги, эти термины автора можно интерпретировать как приверженность гуманистической «утопии» («романтизм»), революционности («радикализм»), индустриальному прогрессу («модернизм»).
В 50-е годы XIX века из-за неприятия и репрессий трудно было проводить социалистическую политику. Переждав неблагоприятный период, Маркс и Энгельс вернулись в политику в 1860-e годы. Они приняли активное участие в организации Первого интернационала в 1864 году [73] . Результаты были неоднозначными. Так, Марксу и Энгельсу не удалось убедить прагматичных представителей британских профсоюзов отделиться от либеральной партии. Влияние Интернационала в Британии навсегда ослабло [74] . Однако более серьезной угрозой для Маркса и Энгельса был крайний левый уклон. Их главными оппонентами были анархисты Прудон [75] и Михаил Бакунин, которые считали марксизм авторитарным и выступали за децентрализованную форму социализма. Для харизматичного Бакунина, сына русского графа [76] , Маркс был «авторитетом с головы до пят»; его «научный» социализм, по мнению Бакунина, был создан для того, чтобы наделить властью «малочисленную группу аристократов, настоящих и мнимых ученых» {90} . Маркс ответил в той же манере: Бакунин — это «Монстр. Болван. Идиот. Честолюбивый диктатор европейских рабочих» [77] . {91}
73
Это преувеличение. Маркс и Энгельс не участвовали в подготовке создания Интернационала. Маркс присутствовал, но не выступал на его учредительном собрании. Но затем он вошел в Генеральный совет Интернационала как ученый, способный помочь в работе этой рабочей организации.
74
Это произошло только после раскола Интернационала в 1872-1873 годах.
75
Прудон не участвовал в работе Интернационала, так как уже тяжело болел и умер в 1865 году. В Интернационале участвовали прудонисты.
76
Александр Михайлович Бакунин, отец революционера, был дворянином, но не графом.
77
Все же противоречия между Марксом и Бакуниным не ограничивались приведенным здесь обменом оскорблениями и носили концептуальный характер. Маркс и его последователи выступали за социально-экономический централизм будущего общества, которое должно развиваться по единому плану. Бакунин вслед за Прудоном выступал за общество, состоящее из самоуправляемых коллективов, которое объединяется в свободно созданные ассоциации. Подробнее см.: Шубин А.В. Социализм: «золотой век» теории, с. 218-238, 277-294
Несмотря ни на что, Бакунин пользовался большой поддержкой участников Интернационала. Конфликт между марксистами и анархистами во многом способствовал распаду организации. Последний съезд Интернационала состоялся в Гааге в 1872 году. [78] Маркс, представления общества о котором теперь были связаны с Парижской коммуной 1871 года, приобрел не очень положительную репутацию доктора Красного Террора (the Red-Terror-Doctor). Толпы людей провожали делегатов от вокзала до гостиницы, хотя, как писал один журналист, детям не советовали появляться на улице с какими-либо ценностями, опасаясь того, что порочные делегаты Интернационала могут их украсть {92} . Однако Марксу не удалось перенести его репутацию как лидера социализма с улиц в зал заседания. Он восстановил против себя большинство делегатов своим жестким отношением к Бакунину и британским профсоюзам. Ему лишь удалось настоять на перенесении Генерального совета из Лондона в Нью-Йорк, оставляя итальянские, испанские и швейцарские социалистические партии влиянию своего соперника Бакунина, сформировавшего «антимарксистский интернационал». Перенос центра в США едва ли стал практичным шагом, так как через некоторое время Первый интернационал распался.
78
Имеется в виду Интернационал до его раскола. Позднее обе фракции, претендовавшие на наследство Интернационала, — и союзники Маркса, и союзники Бакунина, продолжали собираться на конгрессы Интернационала. Марксисты провели конгресс в 1873 году и официально закрыли свой Интернационал в 1876 году. Конгрессы антиавторитарного
И все же модернистская версия социализма Маркса и Энгельса сохранила в Западной Европе более крепкие позиции, чем ее конкурент анархизм. Так называемая вторая индустриальная революция 1880-x и 1890-х годов привела к тому, что мы сегодня называем современной индустриальной экономикой [79] . {93} С повышением значения металлургической, химической, горной и транспортной промышленности выросли заводы и фабрики, оборудование стало сложнее и, соответственно, дороже. Ужесточилась международная конкуренция, появились корпорации, основанные на иерархии менеджеров, которые эффективно вели дела и управляли рабочими. Все это оказало сильнейшее влияние на рабочий класс. Возросла роль городского труда. Наниматели старались увеличить производство за счет сокращения заработной платы. Установка оборудования приводила к потере рабочими квалификации: за выполнение однообразных механических задач им платили меньше. В то же время экономические системы разных стран становились все более взаимосвязанными, поэтому рабочие стали лучше осведомлены об условиях труда в разных странах.
79
Эта экономика оставалась «современной» до 1929 года, после чего претерпела еще несколько волн глубоких изменений.
Таким образом, многие предсказания Маркса сбылись еще до его смерти в 1883 году, в частности «деквалификация» и глобализация. Марксистские партии пополнялись постоянно растущим рабочим классом. Однако индустриальный рабочий класс составлял меньшинство в современных секторах экономики. Его представители не имели ничего общего с широкими массами менее организованных «временных» работников. Их взгляды на экономические перемены также не отличались единством. Деквалификация приводила к возмущению рабочих и порождала воинственность, однако рабочих отличала меньшая степень радикализма, чем на ранних стадиях индустриализации. Рабочие волнения периода ранней индустриализации были спровоцированы неоднозначным отношением к современной промышленности, а в некоторых случаях полным ее отрицанием. Теперь же рабочие стали частью промышленной системы и научились трудиться в коллективе. Наниматели все еще имели сильную власть над ними, и рабочие скорее принимали реальность современного индустриального мира как должное, чем пытались восстать Против нее{94}.
Эволюция европейской политики во многом способствовала объединению конфликта и компромисса. Рабочие и профсоюзы Европы по-прежнему оставались жертвами давления государства. Однако отголоски жестоких «гражданских войн» 1830-х и 1840-х годов начали утихать к 1860-m. Обещанные и отобранные в 1848 году либеральные реформы теперь предоставлялись государством не только среднему классу, но и рабочим [80] . Таким образом, марксизм извлек выгоду лишь из некоторых социальных и политических изменений конца XIX века. Перед бедняками Запада простиралось несколько путей, и почти все они выбрали путь марксизма. [81]
80
Имеется в виду расширение избирательного права, которое в ряде стран Западной Европы стало распространяться на рабочих. Тем не менее жестокие, подчас кровавые столкновения между стачечниками и силами охраны буржуазного порядка продолжались и в конце XIX и в начале XX века.
81
В этот период значительная часть рабочих Запада выбрала не марксизм, а анархизм и синдикализм (близкая анархизму, но более умеренная идеология перехода производства к рабочим организациям и самостоятельности профсоюзов от партийно-государственного контроля). Синдикализм, а не марксизм преобладал в рабочем движении Франции. В Великобритании господствующие позиции сохранял тред-юнионизм. Даже в социал-демократии Германии марксизму приходилось уживаться с влиянием лассальянства. Затем в Италии и ряде других стран стали набирать силу христианские профсоюзы.
VI
Через год после смерти Маркса, в 1884 году, французский писатель Эмиль Золя начал писать свой великий «социалистический роман», целью которого было привлечение внимания среднего класса к главной проблеме эпохи — неизбежности кровавой революции: «Главная тема романа — восстание рабочих, удар по обществу, которое на время раскалывается, одним словом, борьба между капиталом и трудом. В этом заключается основное значение книги. Я попытался предсказать будущее и сформулировать главный вопрос, адресованный всему XX веку»{95}.
Золя планировал назвать свой роман «Надвигающийся шторм», однако все же выбрал название «Жерминаль». Это название напоминает о якобинцах, которое дали это название первому весеннему месяцу. Золя считал, что ему необходимо заставить самодовольных читателей признать шаткость буржуазного порядка, поскольку борьба капитала и труда происходила буквально у них под ногами. В огромной шахте «Воре» (дословно «прожорливый зверь») «росла целая армия, будущее поколение граждан, прорастая, словно семена, готовые однажды прорваться сквозь пласт земли к яркому солнцу»{96}.
Главные персонажи Золя представляют социалистов четырех разных типов: Суварин — русский эмигрант-анархист, Этьен Лантье — посредственный марксист, «непреклонный коллективист, авторитарный якобинец», Раснер — «поссибилист», или умеренный социалист (прототип — Эмиль Базли, шахтер, впоследствии ставший депутатом парламента), аббат Ранвье — христианский социалист. Якобинец Этьен, как и Раснер, показан весьма эгоистичным и амбициозным, несмотря на то что он главный герой романа. Суварин, хоть и является идеалистом, представляет разрушительную силу, а влияние Ранвье слишком незначительно. Золя убежден в том, что социалисты способны управлять толпой, обладающей жестокой, почти животной природной силой. Золя нагоняет на читателя страх описанием бесконтрольных забастовок и выступлений, отличающихся жестокостью. Перед буржуа «в багровом свете заката предстало видение — призрак революции, которая неизбежно совершится в конце века и в кровавый вечер всех их сметет… будут на тех людях такие же лохмотья, так же будут греметь их грубые деревянные башмаки; такие же полчища будут обдавать встречных запахом немытых тел, смрадным дыханием, и натиск этой орды варваров сметет старый мир»{97}.