Красный и белый террор в России. 1918–1922 гг.
Шрифт:
В начале 1920 года ситуация стала меняться. С одной стороны, были, несомненно, военные победы над армиями Колчака и Деникина, с другой — экономика военного коммунизма терпела крах: казарменная регламентация, реквизиции не способствовали росту производительности труда. Назовем лишь несколько цифр, свидетельствующих о крушении этой политики. Годовая потребность страны в хлебе исчислялась тогда примерно в 744 млн. пудов. В 1918–1919 гг. было собрано 107,9 млн. пудов хлеба и зернофуража, в 1919–1920 гг. — 212,5 млн. пудов, в 1920–1921 гг. — 367 млн. пудов. Обеспечить республику необходимым количеством хлеба продразверстка не смогла. Национализация промышленности привела к тому, что «в 1919 г. на территории Советской республики не дымилось ни одной домны. Мы жили тогда, — говорил А. И. Рыков, — исключительно за счет того металла, который мы унаследовали от старого режима» [218] . Единственное, что в те годы увеличивалось, — это численность управленческого аппарата. В 1920 г. в Москве и Петрограде служащие составляли около 40 % работоспособного населения [219] .
218
Рыков А. И. Статьи и речи. М.-Л., 1927. Т. 1. С. 376.
219
Гимпельсон Е. Г. Проблемы создания и совершенствования аппарата управления Советским государством (1917–1920 гг.) // История СССР. 1987. № 3. С. 63–64.
Многие
220
ЦА ФСБ РФ. Следственные дела о «Союзном бюро ЦК РСДРП». Т. 9. С. 34.
221
В. И. Ленин и ВЧК. С. 324, 328–329.
По официальной версии, запрет на чекистские расстрелы действовал до 28 мая 1920 г., когда они вновь были начаты в связи с советско-польской войной. И. К. Ксенофонтов 29 мая подписал приказ всем губЧК «арестовать опасных и вредных лиц польской национальности и объявить их заложниками, представив списки ВЧК». На основании этого приказа расстрельное право получили 16 губернских ЧК из 51. Еще 8 ЧК было это разрешено делать с санкции ВЧК [222] . Критерий их выбора зависел, по всей вероятности, не от близости фронта, а важности территорий, нестабильности в них обстановки и других обстоятельств.
222
Право расстрела было предоставлено следующим губЧК: Петроградской, Московской, Нижегородской, Тульской, Симбирской, Пензенской, Тамбовской, Воронежской, Саратовской, Брянской, Казанской. В исключительных случаях, с санкции ВЧК, это право могло быть у Череповецкой, Вологодской, Северо-Двинской, Костромской, Иваново-Вознесенской, Владимирской, Рязанской и Орловской ЧК. Обзор деятельности ВЧК за 4 года. С. 187.
29 июля 1920 г. Ленин утвердил новый список членов коллегии ВЧК из 12-ти человек: Дзержинский, Ксенофонтов, Петерс, Лацис, Менжинский, Ягода, В. А. Аванесов, М. С. Кедров, В. Н. Манцев, Ф. Д. Медведь, С. А. Мессинг, В. С. Корнев. В сентябре сотрудники ВЧК были приравнены к военнослужащим действующей Красной Армии. 4 ноября 1920 г. ВЦИК подтвердил, что в местностях, объявленных на военном положении, ЧК имеют расстрельные права [223] .
В течение всех лет гражданской войны происходило увеличение числа концлагерей и лагерей принудительных работ, тюрем и тюремных больниц. Они создавались на основе постановлений Президиума ВЦИК РСФСР (11 апреля 1919 г.) и инструкции о лагерях принудительных работ (12 мая 1919 г.). Их организацией занимались в губерниях и уездах чекисты, затем они перешли в ведение отделов управления исполкомов [224] . На 1 ноября 1920 г. в лагерях принудительных работ, по неполным данным, находилось 16 967 заключенных, в том числе за контрреволюцию — 4561; саботаж — 255; спекуляцию — 2969; преступления по должности — 2036; дезертирство из армии — 2885; дезертирство от трудовой повинности — 509; уголовники — 3563; заложники — 189. Среди них рабочих и служащих — 5768; крестьян — 6616; домовладельцев — 510; торговцев и владельцев фабрик — 1782; помещиков — 848; священнослужителей — 255 и др. [225] Эти данные свидетельствовали о том, что среди заключенных преобладали рабочие и крестьяне, что более четверти заключенных были репрессированы по политическим мотивам. Их положение в лагерях и тюрьмах было тяжелым. Начальник секретного отдела ВЧК Т. П. Самсонов докладывал Дзержинскому о посещении в начале января 1921 г. Лефортовской и Бутырской тюрем: «В камерах грязь, сырость, вонь, испарения и, главное — дым, абсолютно не дающий возможности дышать… Арестованные жалуются на плохое питание и отсутствие книг… Так обращаться дальше с живыми людьми и содержать их в таких условиях нельзя; это преступление» [226] .
223
В. И. Ленин и ВЧК. С. 396, 401, 410.
224
Декреты советской власти. М., 1971. T. V. С. 69–70.
225
Статистический ежегодник. 1918–1920 гг. М., 1922. T. VII. Вып. 2. С. 59. Данные условны, так как только в судах 41 губернии РСФСР в первой половине 1920 г. находилось 550 214 уголовных дел; в первом полугодии 1921 г. — 699 572; в первом полугодии 1922 г. — 728 644. Преступность в Витебской, Воронежской, Курской и Нижегородской губерниях в 1920–1922 гг. увеличилась в 6 раз. Тарновский Е. Преступность в 1920–1922 гг. Еженедельник советской юстиции. 1923. № 7–8. С. 153–154. Только в 1919 г. Одесская ЧК арестовала не менее 1114 человек. Одесская «чрезвычайка». Большевистский застенок. Факты и наблюдения Н. И. Авербуха (Авенариуса). Кишинев, 1920. Ч. 1. С. 8.
226
РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, д. 149, л. 6; Неизвестная Россия. М., 1992. Т. 1.С. 36. Еще хуже было положение пленных солдат из армии Врангеля. Ленину писали тогда, в конце 1920 г.: «При современном положении дел массовая работа по фильтрации громадных количеств пленных белогвардейцев становится почти невероятной. Между тем республике предстоит организовать более или менее продолжительную изоляцию в лагерях около 100 000 пленных с Южного фронта и громадных масс, выселяемых из восставших станиц Терека, Кубани и Дона. В данный момент до Харькова достигла волна в 37 000 пленных врангелевцев, в Орле находится партия в 400 человек детей и стариков от 14 до 70 лет, прибывших совершенно случайным и неорганизованным порядком с Терека». Положение в переполненных концлагерях было тревожным, за котелок воды часовой требовал взятку. // РГАСПИ, ф. 2, оп. 2, д. 463, л. 1.
Н. В. Устрялову принадлежит высказывание о том, что ЧК победила контрреволюцию, а спекуляцию одолеть не смогла [227] . Хотя, согласно военно-коммунистической доктрине, меры по борьбе со свободной торговлей, искоренению частной инициативы и собственности предпринимались самые чрезвычайные. 21 октября 1919 г. декретом Совнаркома по инициативе ВЧК был создан особый революционный трибунал, решения которого не были связаны никакими процессуальными тонкостями, а приговоры окончательны, не терпящие обжалования. Но чекисты признавали, что число привлекаемых
227
Устрялов Н. Под знаком революции. Харбин, 1927. С. 104.
228
В декрете, подписанном Лениным, говорилось: «Особый революционный трибунал в своих суждениях руководствуется исключительно интересами революции и не связан какими-либо формами судопроизводства». Обзор деятельности ВЧК за 4 года. С. 112, 113.
Критика жестокой карательной политики, творимого произвола мало беспокоила Ленина и его соратников. Мартов в 1920 г. в Галле на конгрессе Германской независимой социал-демократической партии в присутствии председателя Коминтерна Зиновьева резко отрицательно говорил о бессмысленном массовом терроре против невинных людей в Советской России. «В ответ на убийство Урицкого и покушение на Ленина, — утверждал Мартов, — совершенные отдельными людьми, в Петрограде, где правительствует Зиновьев, казнены не менее восьмисот человек. Это были офицеры, арестованные задолго до покушения и никакого отношения к ним не имевшие, к тому же арестованные не за контрреволюцию, а только за якобы их оппозицию против революции. (В зале оживление, крики по адресу Зиновьева: „Палач!“, „Бандит!“) Список этих людей опубликован в газете „Известия“, и Зиновьев не может отрицать этот факт. Среди казненных был и рабочий, член нашей партии Краковский. Зиновьев не может также отрицать, что подобные же казни состоялись и во всех других городах России по прямому указанию из центра, которое изложено в циркулярах наркома внутренних дел Г. Петровского органам местной власти. Уже сам по себе факт, что жены и сыновья политических противников были также арестованы как заложники и многие из них из мести за действия их мужей и отцов расстреляны, является доказательством масштаба террора» [229] .
229
См.: Новый мир. 1991. № 1. С. 173.
П. Кропоткин в письме Ленину 21 декабря 1920 г. возмущался тем, что центральные большевистские газеты угрожали «беспощадно истребить» заложников в случае покушения на советских вождей. «Неужели среди вас не нашлось никого, чтобы напомнить своим товарищам и убедить их, что такие меры представляют возврат к худшим временам Средневековья и религиозных войн и что они недостойны людей, взявшихся созидать будущее», — утверждал Кропоткин. И спрашивал: не будет ли заложничество «сочтено признаком, что вы считаете свой коммунистический опыт неудавшимся, и спасаете уже не дорогое вам строительство коммунистической жизни, а лишь самих себя?». По мнению Кропоткина, заложничество представляло «пережиток старого строя и старых безобразий неограниченной всепожирающей власти» [230] .
230
РГАСПИ, ф. 2, оп. 2, д. 478, л. 1–2.
Анализ некоторых документов Ленина позволяет утверждать, что на всю эту критику вождь не реагировал. Более того, в начале 1921 г. он предлагал Н. Крестинскому создать комиссию «для выработки экстренных мер». В состав комиссии предполагалось ввести Крестинского, Владимирского или Дзержинского, Рыкова или Милютина. Перед комиссией ставилась задача «тайно подготовить террор: необходимо и срочно». Постановление об этом предлагалось оформить решением Совнаркома или как-то иначе [231] .
231
Там же, д. 492, л. 1. См. также: В. И. Ленин. Неизвестные документы. 1891–1922. С. 416–417.
Это была общая линия советской внутренней политики, жестокость, казарменная строгость во всем. Главком советских вооруженных сил И. И. Вацетис в 1919 г. сообщал Ленину: «Дисциплина в Красной армии основана на жестоких наказаниях, в особенности на расстрелах… Беспощадными наказаниями и расстрелами мы навели террор на всех, на красноармейцев, на командиров, на комиссаров… Смертная казнь… у нас на фронтах практикуется настолько часто и по всевозможным поводам и случаям, что наша дисциплина в Красной Армии может быть названа, в полном смысле слова, кровавой дисциплиной». Ленин приветствовал такое, когда говорил в октябре 1921 г.: «В Красной Армии… применялись строгие, суровые меры, доходящие до расстрелов, меры, которых не видело даже прежнее правительство. Мещане писали и вопили: „Вот большевики ввели расстрелы“. Мы должны сказать: „Да, ввели, и ввели вполне сознательно“» [232] .
232
Воспоминания И. М. Вацетиса. Память. Исторический сборник. М., 1977. Т. 2. С. 72; Ленин В. И. ПСС. Т. 44. С. 166.
1920 год вошел в историю террора в России его ужесточением. Хотя год начинался с частичной отмены расстрелов, созданием музея ВЧК, где, по плану сбора документов, главная роль отводилась показу необходимой положительной деятельности чекистов и белому террору, белогвардейским жертвам. В январе чекистам повысили оклады: членам коллегии с 4050 р. до 5063 р.; следователям — с 3600 до 4125 р. 1 сентября 1920 г. Ксенофонтов призвал сотрудников ЧК избавиться от недостатков, соблюдать «железную дисциплину», прекратить пьянство, грубость, работать сверхурочно, т. к. зарплату повысили на 25 %, навести порядок в делах [233] . Казанская губЧК в январе 1920 г. расстреляла 8 человек, в феврале — мае, судя по протоколам заседаний ее коллегии, расстрелов не было. Но рассмотрение ряда личных дел показывает обратное. В марте 1920 г. в Казани был расстрелян полковник А. М. Миронов, в апреле — штабс-капитан Л. И. Синявин, в мае — капитан Н. Г. Леухин. Все — за службу у Колчака [234] . Ясно, что не все расстрелянные заносились в протоколы заседаний руководства казанских чекистов. 15 июня 1920 г. Казанский губком РКП(б) принял к сведению заявление председателя ЧК Г. М. Иванова о введении расстрелов в губернии [235] , хотя они и не прекращались. В результате в июне было расстреляно 19 человек, июле — 13, августе — 8, сентябре — 8, октябре — 2, ноябре — 2, декабре — 7. Всего за вторую половину года — 59 человек. Среди них третья часть — уголовники и спекулянты, остальные — бывшие офицеры, священники, домохозяева и объединенные словом «контрреволюционеры». Среди заключенных осенью 1920 г. — «представители польской буржуазии», как заложники в резерв Временного польского ревкома.
233
Сборник приказов и распоряжений ВЧК. М., 1920. С. 3, 16, 80.
234
Архив Управления ФСБ по РТ, д. 510, 589, 6859. В феврале — мае 1920 г. Казанская губЧК к разным срокам заключения приговорила 790 человек. Вот один из типичных приговоров: 29 марта 1920 г. Казанская губЧК постановила: в отношении обвиняемых Г. Гирфанова, М. Демерт, В. Демерт, Георгия и Николая Первушиных (сыновья двоюродной сестры Ленина. — А. Л.), активное участие которых в контрреволюционной организации юридически является недоказанным, хотя и подтверждается агентурными сведениями, дело за недоказанностью состава преступления прекратить, взяв их всех на учет как заговорщиков, о чем сообщить в срочном порядке в секретный отдел губЧК. А. и Г. Распоповых, А. Ашихмина, Галимова за активное участие в белогвардейской организации, вербовку дезертиров, виновность коих доказана и частичным признанием самих обвиняемых… заключить в тюрьму на все время гражданской войны без права досрочного освобождения по амнистиям. Архив Управления ФСБ по РТ, протоколы заседаний Казанской губЧК. Т. 2. С. 33.
235
ЦГАИПД РТ, ф. 868, д. 299, л. 93.