Красный кролик
Шрифт:
Попыхивая сигарой, Хадсон умело вел машину, словно направлялся по лондонским улицам к театру Ковент-Гарден. Райан благодарил бога за то, что перед тем, как идти пешком до гостиницы, заглянул в туалет, так как в противном случае он точно потерял бы контроль над мочевым пузырем. Что ж, остается надеяться, его лицо не передает всех его переживаний. Джек твердил себе, что сам он не рискует своей жизнью в отличие от тех, кто находится на заднем сиденье. Он в ответе за этих людей, и что-то у него внутри, вероятно, доставшееся от отца-полицейского,
— Как вас зовут? — вдруг спросил Олег Иванович, неожиданно нарушив молчание.
— Райан, Джек Райан.
— Откуда у вас такая фамилия — Райан? — продолжал допытываться Кролик.
— Мои предки были выходцами из Ирландии. Имя Джон, насколько мне известно, соответствует русскому «Иван», но меня все зовут Джеком, то есть, наверное, Ваней.
— И вы работаете в Центральном разведывательном управлении?
— Да, работаю.
— Какова ваша специальность в ЦРУ?
— Я аналитик. В основном, мне приходится сидеть в кабинете и составлять отчеты.
— Я тоже сидел в кабинете в центральном управлении.
— Насколько мне известно, вы офицер связи?
Кивок.
— Да, я работал в отделе связи.
Но тут Зайцев, судя по всему, сообразил, что важную информацию надо сообщать не в салоне машины, и резко умолк.
Райан его понял. У него тоже было что сказать, но не сейчас, поэтому он счел решение русского перебежчика справедливым.
Путешествие прошло гладко. Хадсон успел выкурить четыре сигары, Райан — шесть сигарет, и наконец, машина подъехала к небольшому городку Сурго.
Райан ожидал увидеть что-нибудь более значительное. На самом деле Сурго представлял собой лишь два ряда зданий, вытянувшихся вдоль шоссе. В городке не было даже заправочной станции, не говоря уж про круглосуточный торговый центр. Хадсон свернул с шоссе на грунтовую дорогу, и через три минуты фары высветили впереди силуэт грузовика. Райан разглядел, что это была большая «Татра» с кузовом, крытым черным брезентом. Рядом с машиной курили двое мужчин. Обогнув грузовик, Хадсон поставил «Ягуар» за каким-то убогим сараем в нескольких ярдах. Выйдя из машины, он подал остальным знак сделать то же самое.
Райан направился следом за английским разведчиком к двоим мужчинам. Подойдя к старшему из них, Хадсон пожал ему руку.
— Привет, Иштван. Рад, что вы нас уже ждете.
— Привет, Энди. Ночка сегодня выдалась тихая. Кто твои друзья?
— Это мистер Райан. А там — семейство Сомерсетов. Нам нужно переправиться через границу, — объяснил Хадсон.
— Хорошо, — согласился Ковач. — Познакомься, это Яни. Сегодня он у меня водитель. Энди, ты поедешь в кабине с нами. Остальным придется забраться в кузов. Идемте, — сказал он, показывая дорогу.
К заднему борту грузовика была прикреплена лесенка. Забравшись в кузов первым, Райан, нагнувшись, подхватил девочку — он вспомнил, что ее звали Светланой, — а затем помог подняться отцу и матери. Джек увидел, что кузов наполовину
Ковач тоже заглянул в кузов.
— Здесь все говорят по-английски? — спросил он. Все дружно закивали. — До границы совсем близко, чуть больше пяти километров. Вам придется спрятаться в эти коробки. Пожалуйста, ведите себя очень тихо. Это очень важно. Вы всё поняли? Никакого шума.
Ответом Ковачу снова стали дружные кивки. Он обратил внимание, что мужчина — определенно, не англичанин, — переводит своей жене. Затем он взял на руки ребенка. Убедившись, что груз спрятан, Ковач закрыл задний борт и вернулся к кабине.
— И за все это пять тысяч немецких марок? — спросил он.
— Совершенно верно, — подтвердил Хадсон.
— Мне следовало бы запросить больше, но я человек нежадный, — усмехнулся Иштван.
— Ты верный товарищ, друг мой, — заверил его Хадсон, на мгновение пожалев о том, что у него за поясом нет пистолета.
Мощный двигатель «Татры» ожил с натужным ревом, и грузовик, резко дернувшись с места, выехал обратно на шоссе. Яни с трудом крутил большое, расположенное практически горизонтально рулевое колесо.
Дорога до границы оказалась совсем недолгой.
Чему был очень рад Райан, скорчившийся в три погибели в картонной коробке в кузове. Ему оставалось только догадываться, что чувствуют русские, затаившиеся словно неродившиеся младенцы в жутком чреве, рядом с которым стоит заряженная пушка.
Райан даже побоялся выкурить напоследок еще одну сигарету, опасаясь, что кто-нибудь учует в сильном зловонии выхлопов дизельного двигателя запах табачного дыма — хотя это было маловероятно.
— Итак, Иштван, — спросил сидевший в кабине Хадсон Ковача, — какой у нас алгоритм?
— Сам увидишь. Как правило, мы ездим ночью. Так более — как бы это сказать — драматично? Со здешними пограничниками я знаком уже много лет. С капитаном Ласло Будаем приятно иметь дело. У него есть жена и маленькая дочка, и он всегда ждет подарка для своей Зоськи. Сегодня я его не разочарую, — пообещал Ковач, показывая бумажный сверток.
Ярко освещенный контрольно-пропускной пограничный пункт был виден километра за три, и, слава богу, в такой поздний ночной час движения на дороге почти не было. Яни спокойно подъехал к посту, сбросил скорость и, повинуясь приказу рядового-пограничника, остановил грузовик.
— Капитан Будай на месте? — тотчас же спросил Ковач. — У меня для него кое-что имеется.
Сходив в караульное помещение, рядовой вернулся с офицером.
— Ласло! Как тебе дежурится в такую холодную ночь? — воскликнул по-венгерски Ковач, спрыгивая из кабины с бумажным свертком в руках.
— Иштван, что я могу сказать, ночные дежурства всегда утомительны, — ответил моложавый капитан.
— Как поживает твоя маленькая Зоська, здорова ли?
— На следующей неделе у нее день рождения. Ей исполнится пять лет.