Красный монарх: Сталин и война
Шрифт:
После возвращения Молотова в Кремль Сталин поднялся к нему в кабинет с поздравлениями.
– Ты говорил немного взволнованно, – заметил он, – но в целом выступил очень хорошо.
Вячеслав Молотов любил, когда его хвалили. Он был намного тщеславнее, чем казался.
В этот момент зазвонила вертушка. Семен Тимошенко доложил, что на фронте царит паника. Генералы, особенно Павлов, командовавший жизненно важным Западным фронтом, который прикрывал Минск и дорогу на Москву, полностью потеряли связь со своими войсками. Сталин рассердился. Он гневно ответил наркому, что внезапность играет на войне очень большую роль. Нападающая
– Вы должны во что бы то ни стало предотвратить распространение паники! – кричал он. – Срочно соберите командующих, проясните ситуацию и доложите. Сколько времени вам для этого потребуется? Два часа, не больше…
Особенно вождя, конечно, тревожило положение дел на Западном фронте, который принял главный удар. Вместе с Молотовым, Матенковым и Берией, которые проводили в Маленьком уголке в военные годы особенно много времени, Сталин постепенно узнал об успехах немцев и разгроме советских войск. Такие известия кого угодно могли повергнуть в уныние и смятение.
В течение первой недели войны Лаврентий Берия, которому помимо всего прочего подчинялись и особые отделы, имевшиеся в каждой воинской части и отвечавшие за разоблачение врагов и предателей, встречался со Сталиным пятнадцать раз, а Мехлис, политический руководитель Красной армии, буквально поселился в Маленьком уголке.
Сталин нашел действенный, по его мнению, ответ на поражения на фронтах. Как нетрудно догадаться, он обратился к репрессиям. Но Берия и Мехлис вместе с его друзьями времен Гражданской войны, типа Ворошилова и Кулика, были бессильны остановить отступление советских войск.
О том, в каком катастрофическом положении находилась Красная армия, красноречиво говорит хотя бы то, что только за первый день немцы, по данным Тимошенко, уничтожили почти тысячу самолетов. Они даже не успели подняться в воздух.
– Неужели немецкая авиация ухитрилась добраться до каждого нашего аэродрома? – патетически воскликнул Сталин.
– К несчастью, ухитрилась. – Нарком вздохнул.
Особенно сильную, хотя и бесполезную ярость вызвал у вождя полный разгром Западного фронта Павлова.
– Это чудовищное преступление! – заявил он. – Ответственные должны ответить головами.
Неожиданно Сталин решил отправить своих самых доверенных друзей на фронты, им следовало прояснить реальное положение дел. Когда соратники замешкались, он в гневе закричал:
– Немедленно!
Начальнику Генштаба Жукову предстояло проверить Юго-Западный фронт. Перед отъездом он спросил, кто будет заниматься делами в штабе в его отсутствие.
– Не беспокойтесь, как-нибудь сами справимся. – Сталин усмехнулся. – Поезжайте, не теряйте времени напрасно.
Маленков и Буденный, представлявшие собой очень странную парочку – казавшийся совсем бескровным аппаратчик и рубака-казак, – вылетели в Брянск. Григорий Кулик направился на Западный фронт.
Покинув Москву, инспекторы с головой погрузились в головокружительный вихрь военных событий. Несмотря на множество недоразумений, носивших порой трагикомический характер, никто из них не погиб. Все целыми и невредимыми добрались на места проверок.
Пока генералы и партийные руководители с приключениями двигались на фронт, Сталин продолжал работать в Москве. Его распорядок дня был таким же непостоянным, как и поведение Красной армии.
Сталин и Берия оставались на ногах почти
Но даже эти железные люди нуждались во сне. Неизвестно, сколько отдыхал в ту ночь Сталин, но уже в 3.20 утра 23 июня он встречался в своем кабинете с Молотовым, Мехлисом и Берией. Совещание продлилось до рассвета. 25 июня, когда стало ясно, что на всех фронтах надвигается катастрофа, Сталин всю ночь провел в Маленьком уголке. Он в ярости ходил по кабинету, слушая доклады. Его посланники один за другим исчезали в неразберихе, царившей на фронтах.
– Этот Кулик ни на что не годен, – сердито сказал он. – Ему нужно дать пинка под зад!
Только Георгию Жукову, отважному, мужественному и необычайно энергичному генералу, удалось добиться хоть каких-то результатов. Он сумел организовать контратаку на Юго-Западном фронте. «Немедленно арестовывайте всех паникеров, – читаем мы одно из его типичных распоряжений особым отделам в отношении отступающих офицеров. – Судите их на месте как предателей и трусов».
Военная карьера маршала Кулика, пьяного клоуна, представляла собой длинный перечень трагикомических ошибок. Сейчас бравый маршал вырядился в кожаную куртку, фуражку и очки летчика. На Западный фронт он прибыл вечером 23 июня. Пока он пытался разобраться с разгромом 10-й армии, его самого окружили и едва не взяли в плен. Бежать ему удалось при помощи хитрости. Он переоделся в странный, по меньшей мере для маршала, наряд. «Поведение маршала Кулика не выдерживает никакой критики, – сообщил полковой комиссар Мехлису. – Он приказал всем снять знаки отличия, выбросить документы и переодеться в крестьянскую одежду».
Крестьянская одежда подходила Григорию Кулику лучше остальных. Он сжег свой маршальский мундир и куртку летчика и предложил избавиться от всего оружия. «Мне лично он приказал выбросить документы и все мои награды, – докладывал комиссар. – Кулик ехал на запряженной лошадью телеге по дороге, только что захваченной немецкими танками».
Западный фронт развалился окончательно. Не отличавшийся и раньше крепким здоровьем маршал Шапошников слег от напряжения и неудач. Генштаб лишился еще одного опытного офицера.
Действия Сталина сильно напоминали игру в прятки. Он отправлял одних своих соратников на поиски других. Розыск Кулика и Шапошникова вождь поручил Климу Ворошилову. 26 июня первый советский маршал прибыл на специальном поезде в Могилев. Ему не удалось найти ни Западного фронта, ни двух потерявшихся маршалов. Через какое-то время его адъютант увидел печальную картину. Штаб Западного фронта был больше похож на цыганский табор, чем на штаб крупного войскового соединения. Борис Шапошников лежал на земле под шинелью. Он был очень бледен. Адъютанту Ворошилова показалось, что он мертв. Командующий фронтом Павлов пристроился неподалеку под деревом. Он с аппетитом ел из котелка кашу и, казалось, не замечал проливного дождя. Когда Шапошников слегка пошевелился, адъютант облегченно вздохнул. Маршал, слава богу, был жив. Он отдал честь и представился. Борис Михайлович, моргая от боли, поблагодарил Бога, приславшего Ворошилова, и начал бриться. Павлов доел кашу. Растерянно озираясь по сторонам, он пробормотал: