Красный монарх: Сталин и война
Шрифт:
Поскребышев, alter ego Сталина, первым начал задавать Молотову неприятные вопросы. Вне всяких сомнений, происходило это по поручению Хозяина.
– Почему они выделили вам специальный вагон? – как-то поинтересовался секретарь.
Вячеслав Молотов понял, что над его головой сгущаются тучи, но сделать ничего не смог.
Удивительно, но формальным поводом к атаке на Молотовых стала армянская опера «Алмаст», которую Иосиф Виссарионович посмотрел вскоре после возвращения в Москву. В ней рассказывалась история принца, которого обманула жена. Вождь понял, что измена может гнездиться везде, но особенно ей подвержены жены больших людей. Вооружившись
– Тебе надо развестись с женой, – сказал Сталин.
Молотов согласился. Во-первых, он был настоящим большевиком. Во-вторых, покорность могла спасти жизнь любимой женщине. Когда он рассказал жене об обвинениях в шпионаже, она гневно вскричала:
– И ты им веришь! – Затем согласилась: – Если этого хочет партия, мы разведемся!
Это был очень романтичный развод. Оба шли на жертвы, чтобы спасти друг друга. Полина переехала к сестре. Они нервно ждали дальнейшего развития событий, в душе все еще надеясь на лучшее. Но, как сказал сам Молотов, «черная кошка перебежала дорогу».
Сталин приказал Маленкову и Абакумову организовать большое «еврейское дело». Георгий Максимилианович доказывал Берии, что он не антисемит.
– Лаврентий, ты же знаешь, что я македонец! – восклицал он. – Как ты мог заподозрить меня в русском шовинизме?
Поскольку в центре дела стоял проект по созданию в Крыму Еврейской республики, то 13 января 1949 года Маленков вызвал к себе на Старую площадь Соломона Лозовского, бывшего куратора Еврейского антифашистского комитета. Конечно, Лозовский понимал, что для него речь идет о жизни и смерти. Но «еврейское дело» неожиданно обрело большое значение и для Малани, этого пунктуального и смертельно опасного аппаратчика. Его старшая дочь Воля была замужем за сыном чиновника-еврея Шамберга. Сестра Шамберга состояла в браке с Лозовским.
– Вы с симпатией относитесь к вопросу создания в Крыму Еврейской республики, – обвинил дипломата Маленков, – хотя это очень плохая идея.
Сталин приказал арестовать Лозовского.
Маленков решил обрубить еврейские связи. Воля развелась с Шамбергом. Во всех книгах написано, что развестись ей приказал Сталин, а Маленков только выполнил приказ вождя. Однако Воля Маленкова это отрицает. Она утверждает, что брак просто оказался неудачным. Дело в том, что Шамберг женился на ней не по любви. В довершение ко всему у него был «плохой художественный вкус». «Отец даже отговаривал меня от развода, – заявляла Воля. – „Серьезно и хорошо обдумай этот шаг, – говорил он. – Ты быстро вышла замуж, но не торопись разводиться“». У Шамберга на этот счет имеется своя точка зрения. Его вызывали в кабинет Маленкова. Разводом занимался охранник Георгия Максимилиановича.
В подвалах Лубянки пытали около 110 заключенных. Большинство из них были евреями. Садист Комаров выбивал из них показания при помощи «французской борьбы». «Я вел себя с ними безжалостно, – хвалился он позднее. – Министра они боялись меньше, чем меня. Больше всех я ненавидел еврейских националистов. Их я пытал особенно безжалостно».
Допрашивая известного ученого Лину Штерн, Абакумов кричал: «Признавайся, старая шлюха! Ты агент сионистов!»
Комаров спросил у Лозовского, у кого из руководителей жены – еврейки. Он заявил, что неприкосновенных людей нет. Арестованных уговаривали давать показания против Кагановича и Мехлиса, но главной целью была Полина Молотова. Виктор Абакумов доложил Сталину, что она «имела
Через пять дней Иосиф Виссарионович собрал политбюро. На повестке стоял один вопрос. Он хотел ознакомить руководителей с жуткими обвинениями, выдвинутыми против Полины Молотовой. Некий молодой человек заявил, что у него был роман с Молотовой и они занимались групповым сексом. Вячеслав Михайлович, конечно, не поверил в эту мерзкую грязь. Но по мере того как Сталин читал протоколы допросов, Молотов начал понимать, что «служба безопасности поработала над делом по полной программе». Вячеслав, обычно спокойный и невозмутимый, не на шутку испугался.
Лазарь Каганович всегда недолюбливал Молотова. К тому же как еврей он должен был в очередной раз доказывать преданность вождю. Поэтому Железный Лазарь в пух и прах раскритиковал Молотова. Позже он не без гордости вспоминал, что Вячеславу Михайловичу нечего было ответить на его критику.
Полину исключили из партии за тесные связи с еврейскими националистами. Ей припомнили и предупреждение в 1939 году, которому она не вняла. Десять лет назад Вячеслав Молотов воздержался, когда шло голосование о судьбе его жены. Сейчас он тоже воздержался. Понимая всю серьезность положения, он долго колебался и в конце концов сдался. «Когда Центральный комитет голосовал по предложению об исключении П. С. Жемчужиной из партии, я воздержался, – написал Молотов Сталину 20 января 1949 года. – Сейчас я вижу, что это было политически неправильное решение. Обдумав все еще раз, я заявляю, что поддерживаю предложение. Я готов признать ошибку. Я виноват в том, что вовремя не остановил близкого мне человека от принятия неправильных решений и от контактов с такими антисоветскими националистами, как Михоэлс…»
На следующий день, 21 января, Полину Семеновну арестовали. Во время ареста на ней была роскошная беличья шуба. Чекисты схватили также ее родных, доктора и секретарей. Одна из сестер и брат погибнут в тюрьмах.
Полину Молотову не пытали. Наверное, поэтому она отрицала все обвинения. «Я не ходила в синагогу, – твердила жена Молотова. – Меня перепутали с сестрой». Но против нее выдвигались также обвинения в моральном разложении и сексуальной распущенности. Очная ставка с Иваном X., главным обвинителем, напоминала плохой фарс.
– Полина, вы позвали меня к себе в кабинет и предложили близкую связь, – заявил он.
– Иван Алексеевич, да как вы можете такое говорить! – воскликнула пораженная Молотова.
– Не отрицайте это!
– Я не имела никакой связи с X., – утверждала она. – Я всегда считала Ивана Алексеевича X. ненадежным человеком, но никогда не думала, что он подлец и мерзавец.
– Я напоминаю вам о моих детях и бедной семье! – воззвал к ее милосердию X. – Признайтесь, что вы виноваты передо мной. Вы вынудили меня вступить с вами в близкую связь.
Даже в тюрьме Полина Семеновна Молотова продолжала играть роль благородной дамы. Кто-то из заключенных слышал ее крики.
– Позвоните моему мужу! – требовала она. – Пусть он пришлет мне мои таблетки от диабета! Я больна. Я инвалид! Вы не имеете права кормить меня такой дрянью!
Больше о Полине Молотовой, ставшей объектом № 12, никто не слышал. Многие считали, что она умерла. Лаврентий Берия, сыгравший в «еврейском деле» совсем незначительную роль, благодаря своим контактам знал, что с ней.