Красный сердолик

Уитни Филлис

Я прекрасно это знала. Лестничный пролет начинался возле окна номер пять.

Он видел, как обострился мой интерес.

— Когда я начал спускаться вниз, до меня донеслись голоса. Кто-то в окне говорил громко и сердито. Я совершенно уверен, что это был мистер Монтгомери, и я услышал часть того, что он говорил.

Я наклонилась вперед. Видимо, именно об этом эпизоде умолчала Крис.

— Что ты услышал?

— Сначала он ругался. Потом сказал: «Убирайся отсюда, и поскорее. Я сыт по горло всей семейкой Гарднеров, а тобой в особенности».

Я

не сводила глаз с Кейта, но, по существу, его не видела. Перед моим мысленным взором возникла картинка-загадка, и ее отдельные квадратики начали занимать свои места. Но мой мозг отказывался принимать возникавший рисунок.

Возможно, слова Монти были адресованы Крис, но это казалось маловероятным, поскольку я верила тому, что она во время тирады Монти скрывалась за портьерой. Человеком, к которому мог обращаться Монти, был Оуэн Гарднер.

Спускался ли Оуэн вниз раньше, чтобы повидаться с Монти? И затем спустился еще раз и обнаружил тело? Это показалось мне не только возможным, но и весьма вероятным.

Если принять во внимание первый визит Оуэна, многое проясняется. Истерика Крис, отсутствие у нее ненависти к убийце.

Этим объяснялось и то, что она не хотела рассказывать о своем посещении окна, и ее отказ передать то, что она слышала. Это объясняло и поведение Оуэна. Он разрывался между необходимостью спасти себя и любовью к дочери стремлением ни в коем случае не вовлекать ее в это дело. Не могло ли это также объяснить смерть Сондо?

Оуэн видел, как Сондо мучила Крис и, по существу, обвиняла ее в убийстве. Все сходилось, рисунок на картинке получался четким. Беда заключалась в том, что у меня на руках оставались лишние квадратики. Лотта Монтес и кого-то выгораживавшая Елена, и кольцо с сердоликом, и манекен с проломленной головой.

Может быть, эти квадратики действительно лишние? Может быть, они имели так же мало отношения к делу, как тот факт, что камень оказался у меня в кармане, а на молотке обнаружился отпечаток пальца Билла.

Кейт наблюдал за тем, как менялось выражение моего лица.

— Я испугался, — признался он. — Но теперь не боюсь. Если я буду молчать, то могу оказаться следующим после Сондо. Так что пойду и расскажу все Мак-Фейлу.

— Да, — поддержала его я. — Так будет лучше.

Он ушел, а я позвонила в «Юниверсал Артс», чтобы узнать, не имеют ли они новых сведений о Билле. Но там о нем ничего не было слышно со вчерашнего дня.

Я разобралась со срочными материалами, лежавшими на моем столе, затем надела шляпу и пальто. Последний взгляд, брошенный на пустующее место на стене, не привел ни к какому результату, но теперь я знала, как найти отгадку.

Публичная библиотека располагалась поблизости от магазина, я прошла прямо в зал периодики и объяснила библиотекарю, что мне нужно. Я получила груду журналов, села за стол и начала методично их просматривать.

Это были журналы, из которых мы с Кейтом вырезали картинки, развешанные потом на стенах кабинета. Разумеется, мы тогда использовали старые номера, поэтому я просматривала подшивки

журналов, вышедших за несколько месяцев до того, как мы оклеивали стены кабинета.

Здесь я почувствовала себя как рыба в воде. Все было понятно и знакомо, но, хотя я смотрела очень внимательно, поначалу уверенная в успехе своего предприятия, мои надежды стали понемногу угасать. Мне не попадалась картинка, которая задела соответствующую струну моей памяти.

Но, уже решив бросить это занятие, я была вознаграждена. Правда, это была незнакомая картинка, не та, которую я искала.

Меня поразила прекрасная цветная фотография, выдержанная в золотистых, красных и белых тонах. Мужчина с молодым, узким лицом испанца улыбался женщине, которую держал на руках. На женщине было танцевальное платье золотисто-красного цвета, на ногах золотистые сандалии на высоких каблуках. Она откинула голову, глядя в глаза своему кавалеру, ее атласные черные волосы ниспадали на плечи.

Мой взгляд скользнул под картинку — к подписи "Танцевальная пара Луис и Лотта, которая наделала столько шума во время последнего показа мод", — вернулся к профилю женщины. Я узнала ее, несмотря на черные волосы. Лотта, крашенное имя от Карлотта? И отсюда — Карла! Сомнений быть не могло. Лотта Монтес — это Карла Дрейк.

Я сидела и размышляла о том, куда меня привела эта тропинка. Итак, Карла Дрейк была Лоттой Монтес, чей партнер по танцам угодил в тюрьму в связи с кражей, имевшей место в магазине, где работал Майкл Монтгомери. Любила ли она этого молодого — много моложе ее — человека на фотографии? Был ли он тем "потерянным мужем", которого упомянула мисс Бэбкок? И что с ним в конце концов сталось? Геринг говорил, что его арестовали. Но он ничего не говорил ни о суде, ни о приговоре. Но он сказал что-то еще… Что женщина скрылась.

Я вернула журналы и поспешила обратно в магазин. Затем поднялась на лифте на четвертый этаж.

Мисс Бэбкок приветствовала меня, всплеснув руками.

— Полицейские опять вызвали Оуэна Гарднера. Показ мод запланирован на сегодня и на завтра. Мне делать, ума не приложу.

Итак, Кейт уже поговорил с Мак-Фейлом.

— Я хочу видеть мисс Дрейк, — заявила я. — Прямо сейчас.

Мисс Бэбкок еще пять минут распиналась о Гарднере, показе мод и неудобствах, связанных с убийствами как таковыми.

Затем она сказала:

— Ах, мисс Дрейк будет позже. Сегодня утром она не выступает.

Это было мне на руку. Я хотела кое на что взглянуть, прежде чем с ней повидаюсь.

— Вы мне позволите посмотреть то белое платье, которое будет демонстрировать мисс Дрейк?

Мисс Бэбкок рассеянно махнула рукой в сторону вешалок, на которых висели платья, предназначенные для нынешнего показа. Я без труда нашла платье, в котором Карла походила на Джульетту, и приподняла его подол. Я перебирала руками подрубочный шов платья. По его краю протянулся тоненький слой грязи. На мягких, хорошо вычищенных коврах отдела высокой моды так испачкаться было нельзя. Я снова подошла к мисс Бэбкок.