Красный свет
Шрифт:
Никогда еще чувство и долг не смешивались у Мерси воедино, не тянули в разные стороны. С Хессом у нее не возникало разлада, бывали только разногласия. Тепло от камина и гнев Майка вызвали у Мерси боязнь замкнутого пространства и слабость. Пустота внутри сменилась сухим жаром.
Неужели она просто невероятно эгоистичная стерва, приносящая своим мужчинам либо смерть, либо страдание?
– Во многом причиной этому ты, – заявил Майк.
– Объясни, пожалуйста.
– Ты никогда... никогда не предлагаешь мне ничего.
Мерси
– Не прикасаешься. Не целуешь. Не болтаешь. Не планируешь. Не мечтаешь. Не позволяешь мне чувствовать себя необходимым или хотя бы присутствующим. Не делаешь ничего.
– Да, это правда.
– И так что же мне остается делать?
– Влюбиться в другую женщину.
– Я же сказал тебе, что не был влюблен в нее! Не понимаешь?
Мерси наконец поняла. На это потребовалось несколько минут. Майк был прав. Он говорил правду. По крайней мере часть правды.
– Ты влюблялся в нее. И не знал, что делать, боялся того, к чему это может привести.
Майк повернулся к ней, теперь в его лице было что-то умоляющее, по-детски пылкое. И, пошатываясь, встал.
– Я ни разу не прикасался к ней с такой мыслью. Я пожимал ей руку. В тот вечер, уходя, обнял за плечи, но...
Мерси показалось, что ее сердце бросили с грузом за борт судна. Она подошла и взглянула на него:
– Но что, Майк? Ты никогда, никогда... Но дальше что? Какова последняя фраза?
– Я никогда не делал ничего такого. Держался так же, как ты.
– Но...
– Но мне нравилось ее общество.
– Нравилось.
– Очень. Я... я жаждал его. Мне нравилось, как Обри выглядела, двигалась, разговаривала, что говорила. Мне хотелось быть с ней. В одной комнате. С нею мне хотелось делать все то, что я хотел делать с тобой. Но я держал эти желания под контролем полностью, на сто процентов.
– Неужели?
– Да. И ты дура, если не веришь этому.
– Ты убил ее?
Майк, пошатываясь, обогнул кушетку, споткнулся, схватил Мерси за руку и отшвырнул в сторону. Она ударилась о стену, но устояла, прижав руки к сосновым бревнам.
– Да, – сказал Майк. – Купил глушитель. Поужинал с ней, потом застрелил ее. Арестуй меня.
Мерси снова посмотрела на столик с телефоном, и Майк заметил.
– Ты понимаешь, я шучу. Так ведь?
– Я подумаю об этом. А сейчас уезжаю.
Майк повысил голос, в нем звучали страх, стыд и еще невесть что.
– Мерси, извини меня за то, что сейчас сделал. Я сам не свой. Ты понимаешь, что я сам не свой. Понимаешь, правда?
– Да. Оставайся на месте.
И, пристально глядя на него, она пошла к двери.
Майк стоял как вкопанный, словно в изумлении, только теперь осознав, что сделал. По его красному лицу покатились крупные слезы, и уголки рта загнулись вниз, как у древнегреческой трагической маски.
– Мерси, прости меня. Я очень люблю тебя. Не уходи. Не исчезай и ты.
Она двинулась к машине быстрыми,
Мерси остановилась у магазина в Ориндже, чтобы купить бутерброд и дневные газеты. Ее руки все еще дрожали, когда она опускала монеты в прорези автоматов. Сердце колотилось часто, неровно и словно бы вхолостую. Во рту ощущался дурной привкус. Какой-то бродяга попросил у Мерси денег, и ей захотелось садануть его пистолетом.
Она позвонила в управление Саморре, ей требовалось поговорить с ним, но он все еще был в больнице.
Мерси снова села в машину, поехала в дальний угол почти пустой стоянки и там расплакалась. Дала себе ровно минуту, потом остановила слезы глубоким, прерывистым вздохом. «Трусливый гад, – подумала она. – У него не хватит мужества убить кого-либо».
И теперь она получила от него признание в убийстве. Пьяное, но все-таки признание. Его можно использовать для получения ордера на обыск и как улику в суде. Или просто допустить, что это было сказано в гневе, имело противоположный смысл.
Мерси понимала, что Майк не убивал Обри Уиттакер, однако, возможно, делал с ней почти все остальное.
Она вышла из машины, немного побродила и снова села за руль. Достала книжку с расписанием встреч и посмотрела, что ей предстоит до конца дня. Хотя любовник, возможно, изменял ей с проституткой, потом признался в ее убийстве, ее ждали кой-какие приятные дела.
Например, встреча с психиатром Сидом Боттсом – его имя Мерси нашла в записной книжке-календаре Обри Уиттакер – видимо, предпоследним человеком, видевшим ее живой. А в половине третьего – с наставником бессемейных христиан ньюпортской маранатской церкви Лансом Спартасом, одним из двух клиентов Обри, которые значились в федеральной регистратуре владельцев огнестрельного оружия. У него был автоматический сорокапятикалиберный «смит-вессон», купленный три месяца назад. В пять часов – с Бобом дель Виджо, владельцем строительной компании, политическим донором, клиентом Обри Уиттакер.
И еще бутерброд – кусок индейки с черным хлебом, лежавший на сиденье нетронутым. «Соберись с духом, женщина» Мерси позвонила в больницу, но Саморра только что ушел.
Убийство Обри Уиттакер освещалось на первых страницах местных газет – «Таймс», «Реджистер» и «Джорнал». Пока никто из репортеров не раскопал ничего неизвестного ей. Все три газеты называли Обри «профессиональной спутницей». Ни одна не упоминала «Эпикур сервис».
Мерси сложила газеты, бросила их на заднее сиденье и посмотрела в ветровое стекло на чернеющее небо.