Красный свет
Шрифт:
– Я знаю, но не могу заглушить голос совести. Он слишком громкий. Я могу не слышать его несколько дней, потом он раздается с новой силой. За завтраком, или за рулем машины, или во сне. Или когда я смотрю на тебя и говорю себе, что тебя нужно любить.
Мерси заставляла себя видеть в Майке невиновного. Он сидел на диване, элегантный, молодой и сильный, со спадающим локоном и ясным взглядом, приодевшийся и надушившийся ради нее, всерьез пытающийся покорить ее сердце лучшим известным ему способом. В который раз – в сотый?
Мерси сознавала, что, возможно, в последний раз наблюдает его таким. И ощутила приятный
Потом он прошел. Письма. Сапоги. Ящик с мушками.
– Я продам кольцо, если оно тебя очень смущает.
– Надо подумать.
Мерси взяла сумочку и пошла в спальню Майка, где находились ванная комната и туалет. В зеркале она выглядела неважно. Чувствовала, как сердце колотится о ребра. Склонилась над унитазом, и ее вырвало. Мерси пустила горячую воду и вымыла руки. Взяла из выдвижного ящика свою зубную щетку и выдавила на нее немного пасты.
Вернувшись в спальню, она посмотрела на кровать Майка, теперь аккуратно застеленную, со взбитыми подушками, разглаженным покрывалом. Вообразила себя с ним там, стремящихся к обманчивому освобождению, которое приходило гораздо реже, чем ей хотелось. С подрагивающими мышцами, с частым и жарким дыханием. Всего лишь одну-две минуты чувствуешь себя поистине свободной, изнеможенной, обновленной.
Самое время мучить себя такими фантазиями, подумала Мерси. Теперь она понимала, что совесть легко обмануть.
Мерси бесшумно двинулась в ванную комнату, где Майк часто вешал наплечную кобуру на крючок вешалки. Покашливая, чтобы заглушить звук, осторожно расстегнула кобуру, достала его «кольт» сорок пятого калибра и спрятала в карман пальто. Вынула из сумочки взятый на стрельбище пистолет, сунула в кобуру. Застегивать ее не стала. Сняла пальто, еще раз спустила воду в унитазе, снова вымыла руки.
Майк стоял у камина.
– Все хорошо? – спросил он.
– Поташнивает.
– Я заварю травяной чай.
– Я его терпеть не могу.
– Он приводит в порядок желудок.
– Дай просто воды.
Майк бросился выполнять просьбу, принес стакан воды со льдом и плавающим сверху ломтиком лимона.
– По управлению ходит какая-то зараза, – сказал он.
– Наверное, я ее и подцепила.
Ужин тянулся очень долго. Мерси направляла разговор к Тиму-младшему и Дэнни. Майк почти всегда предоставлял ей инициативу в беседе и редко брал ее сам. Слушал ее с такой жадностью, что она поначалу казалась средством затащить ее в постель. Майк мог болтать, как сойка, о спорте или охоте с друзьями, но Мерси не интересовало ни то ни другое. В этот вечер он был тихим, внимательным, раскрасневшимся в свете свечей. В черном свитере он выглядел превосходно. Мерси вообразила его приставляющим «кольт» с глушителем к груди Обри Уиттакер и нажимающим на спуск. Тело ей удалось хорошо представить, но вместо лица был туман.
Ей и верилось, и не верилось.
Мерси помогла ему убрать со стола и вымыть посуду. Майк просунул посудное полотенце в ручку духовки.
– Прошу тебя, пошли в постель, – произнес он.
– Пошли.
Кончилось все быстро, и они начали снова. Мерси предавалась этой греховности, цеплялась за нее, как пьяница за бутылку, как самоубийца за пистолет. За греховностью она находила то, что должно быть любовью, потому что, кроме
Когда это кончилось, они лежали в темноте, тяжело дыша. Мерси сделала то, что хотела. Несколько минут она любила Майка и верила в него. Она дала ему все, что могла, даже приняла на веру его слова в виду отсутствия доказательств обратного. Засвидетельствовала его наивность, которую помогла ему потерять. Предложила доказательство доверия, которое ей очень хотелось испытывать.
И теперь, когда Майк дремал, она смотрела в потолок, сознавая, что все былое между ними уже кончено. К лучшему это или к худшему, но она больше не станет так смотреть на него. Было предательство и, очевидно, убийство. До Обри и после. Одно только что кончилось, другое начиналось, и между тем и другим проходила толстая черная черта.
Мерси встала, собрала привезенные презервативы, пошла в ванную комнату и обрызгалась сперматоцитовым аэрозолем. Потом приняла душ и оделась.
– Останься на ночь, – прошептал в темноте Майк.
– Нет.
– Я люблю тебя, Мерси Рейборн.
Она отвела его локон и поцеловала в лоб.
– До завтра.
Проехав пять миль по каньону Модеска, Мерси свернула на обочину и остановила «импалу». Высокая луна заливала серебристым светом склоны холмов. Мерси достала из сумочки «кольт» и прицелилась в человека на луне, стараясь держать его на мушке. Но ствол ходил ходуном. Пистолет подпрыгнул в ее руке, отрывистый звук ударил в уши. Светя фонариком, она подняла гильзу, прихватив ее бумажной салфеткой. Вынула из обоймы патроны и перезарядила ее. Сначала вложила три патрона из коробки, купленной на стрельбище. Четыре верхние принадлежали Майку. Пистолет она обтерла тряпкой из багажника.
Через пять минут Мерси снова вошла в дом Майка. Все выглядело прежним. Даже несмотря на вой ищеек, Майк засыпал крепко и быстро.
Мерси направилась по коридору к спальне и заглянула внутрь. Майк лежал на боку, лицом к стене, свернувшись, как ребенок. Она вошла и наполовину притворила дверь. В комнате стало темнее. Майк не шевельнулся.
– Вернулась насовсем? – прошептал он.
– Ты меня так согрел, что я забыла пальто, – ответила она.
Пошла в ванную, свет включать не стала. Сняла пальто с вешалки и надела. Достала из кобуры пистолет со стрельбища и сунула в карман.
– Мерси, это было замечательно.
– Да.
Она снова вложила пистолет Майка в кобуру. Оставила ее незастегнутой. Потом подошла к Майку и коснулась его щеки. Ее руки задрожали, Мерси хотелось попросить у него прощения, но она не простила бы его за такое и знала это.
Дышал Майк шумно, глубоко, руки были сжаты в кулаки возле подбородка. Это напомнило ей Тима. Сон ребенка, сон невинности.
Мерси разбудила Джиллиама почти в полпервого ночи и объяснила, что ей нужно.