Красный тайфун или красный шторм - 2

Паутов Дмитрий Сергеевич

этого и Россия начала смотреть китайские телепередачи. Не все в

них было понятно русским, но Китай понемногу переставал быть для

русских неведомой загадочной страной.

Сто двадцать китайских дивизий были направлены в русское

сельское хозяйство - и оно впервые за много лет буквально

завалило обе страны дешевым и качественным продовольствием.

Китайские радиомастерские, быстро выраставшие до размеров

заводов,

тоннами изготавливали запчасти для русских и китайских

компьютеров. Легкая промышленность Китая получала в России

колоссальные прибыли. Россия тоже не была внакладе - на русских

заводах для Китая строились тракторы, автомобили, мотоциклы,

металлорежущие станки и многое другое. Вместе оказалось намного

лучше, нежели порознь.

Возвращавшиеся домой миллионы китайцев довольно сносно

говорили по-русски. Русские, в свою очередь, в большинстве своем

овладели основами разговорного китайского языка. Границы между

двумя странами - и языковая, и административная - практически

перестали существовать.

Запад, лишенный инициативы своего былого заокеанского

лидера, с ужасом наблюдал за фантастическими успехами русских и

китайцев, ища и не находя в их абсолютно мирной деятельности

признаки грядущей экспансии. Но, опасаясь нашествия азиатов,

нефть и газ из трех ниток магистрального нефтегазопровода

"Уренгой-Помары-Ужгород" Запад тем не менее принимал с

удовольствием.

А что ему еще оставалось делать?

10.

Иван Михайлович Сергетов, генерал-майор Генерального штаба

России, в поте лица трудился в своей квартире за обильным

праздничным столом. Рядом с генералом сидел его гость и боевой

соратник, ставший теперь близким другом - китайский разведчик,

полковник Народной Армии Китая Ли Фан-Гу. Раскосые глаза и

плоское лицо китайца лучились весельем. Глаза генерала Сергетова

по мере опустошения большой бутылки коньяка все больше напоминали

глаза его китайского друга. Кители, украшенные новенькими

звездочками Героев России, висели напротив праздничного стола на

спинках двух специально поставленных для этого стульев. Друзья

"обмывали" полученные сегодня высшие награды России.

– Ты знаешь, Ли, три года назад я и предполагать не мог ни о

чем подобном!
– улыбаясь, произнес генерал.
– Русский с китайцем

сидят в обнимку за одним столом в Москве и пьянствуют, как два

обыкновенных

мужика - нет, этого я предвидеть никак не мог! Будь

здоров, Ли!

Китаец, чокнувшись с русским, лихо опрокинул крохотную рюмку

в рот и потянулся к тарелке с ломтиками семги.

– Никто тогда не мог этого ожидать, Ванья! И все же это

случилось. Ты рад, я рад, наши народы рады. Давай выпьем за наши

народы, Ванья!

В этот вечер в окнах квартиры Ивана Сергетова долго горел

яркий электрический свет.

11.

В загородной резиденции Михаила Сергетова веселье было

гораздо более тихим и вдумчивым. Президент России, Генеральный

Секретарь ее партии, Сергетов давно разучился внешне проявлять

какие-либо эмоции. В его прежнем положении кандидата в члены

Политбюро, решившегося противостоять могущественнейшим людям

СССР, слишком велика могла оказаться цена даже одной-единственной

неуместной улыбки. Многие годы постоянного самоконтроля приучили

Сергетова умело скрывать свои истинные чувства.

Но сегодня даже он позволил себе изменить многолетней

привычке. Сидя в глубоком мягком кресле возле роскошного камина,

он с легкой улыбкой любовался языками пламени и с удовольствием

пил мелкими глотками обжигающий китайский чай. В соседних креслах

чаевничали премьер-министр и министр обороны. Бойцы вспоминали

минувшие дни. Вечер, до краев наполненный стопроцентным покоем! В

последние два года позволить себе такую роскошь они не могли.

– ...Хуже, чем перед тем заседанием, мне никогда не было. Ни

до, ни после. Ничего не представляю страшнее атомной войны.

Сергетов отпил еще глоток из чашки тонкого китайского

фарфора.

– Знаешь, Филипп Моисеич, а ведь ты меня по-настоящему спас

тогда, в вестибюле. Ну, и себя, понятно. Если бы маршал Бухарин

узнал, что мы говорим о предотвращении его атомных ударов в

Германии, не жить бы нам с тобой. Тут же бы и шлепнули, в

соседнем кабинете.

– Потому, Миша, я и заговорил тогда о горючем для комбайнов.

Тоже жить захотелось, когда рядом Бухарина увидел. Я вот другого

не пойму. Скажите, Петр Сергеевич, почему у Вас всегда было

столько свободы в Политбюро?

– А Бромковского, друг мой, почти все считали старым

выжившим из ума сталинистом. Кому могла помешать его старческая