Красный Треугольник

Чиж Антон

– То есть? Что значит нет?

– Твоя жизнь изменилась навсегда. Прежняя закончилась. Считай, что ты умер. И родился заново. Все, что происходит – на самом деле. Не сон, не галлюцинация. Все по-настоящему. Из Треугольника выхода нет. Потому что его нет. Тебе достаточно?

– Простите, Вито, это бред. Город через несколько стен, и…

– То, что ты называл городом и привычной жизнью, находится поблизости. Но туда ты не попадешь никогда. Потому что там – Далёко. А ты здесь. Ты в Треугольнике, хотя мы называем Внутри.

Обратно дороги нет: ни по крышам, ни через стены, ни под землей, ни хитростью, ни умом. Не трать силы напрасно.

Не собираясь наступать на вчерашние грабли, Тимур медленно выдохнул и даже изобразил деловой «чииз»:

– В таком случае у меня вопрос: как может быть?..

– У пришлеца всегда много вопросов, – оборвала Вито. – От него зависит, на какие успеет найти ответы. Глупые пришлецы узнают мало потому, что их быстро отпускают. Но ведь ты умный? Попробуй жить. И тогда сделаешь много открытий, может быть, удивительных. Что ответишь?

Сосчитав про себя до пяти и убедившись, кто сумасшедший, Тимур сказал:

– Заметано, принимайте в команду.

Вито жирно улыбнулась:

– Чтобы быть принятым в цех, пришлец должен выполнить три условия. Во-первых, заплатить…

– Сколько?

– Плата обычная…

– Евро возьмете?

– Упаковка колбасы.

Он готов был поддержать шутку, но, глянув на даму, обнаружил: это на полном серьезе. За деньги у них – колбаса? Отлично. Жаль – не камешки.

Вытащив предпоследнюю запайку, Тимур вежливо протянул ее Вито. Та стремительно кинулась, вырвала упаковку из его руки, прижалась к целлофану носом, сладострастно охнула, но, словно застеснявшись, скроила жуткую личину и запрятала еду в тайниках плаща.

– Плата принята! – торжественно объявила она.

– Что теперь?

– Ответы.

– Легко.

– Зачем пришел сюда?

– Договор с подрядчиками.

– Какой?

– Секрет фирмы.

– Кем был в Далёке?

– Менеджером.

– Каким?

– Самого среднего звена, само собой.

– Где?

– В банке. Что-нибудь еще?

Тимур буквально кожей ощутил, что ляпнул что-то не то. Вито, до сих пор непринужденно поигрывая рукояткой молотильника, вдруг напряглась и уставилась недобрым взглядом. И тут от страха и отчаяния его прорвало. Тимур заорал во всю глотку:

– Образование не интересует? Диплом? Опыт работы? Справку Два-НДФЛ не надо? А то я сбегаю…

– Пришлец-то и вправду лютый, – с довольным видом сообщила Вито. – Хорошо, что ты не презренный мозак.

Тимур был полностью согласен, хотя понятия не имел, кто они такие.

– Остается последнее, самое легкое, – продолжила она.

– Давайте уж скорее…

– А все готово.

На расстоянии удара изготовился хозяин цепопика, кованые косички нетерпеливо кружились, шестеренки хищно звякали.

– Выбери любое оружие, – доброжелательно предложила дама. – Клайд будет честно ждать.

Искать

Тимур не собирался, а нагло тянул время. С задумчивым видом подошел к мусорной куче, высматривая путь отступления. Как назло, дверей на первых этажах не имелось, а подскакивать до железной лестницы, свисавшей на хлипких петлях, он не рискнул. Поединка было не избежать. Он подобрал трубу с рогатым концом и с тоской отправился на ристалище.

Вскинув руку, Вито свистнула:

– Лей-не-жалей!

Противник был и тут же исчез, подпрыгнув с ровного места на три роста. Будто в замедленной съемке, Тимур следил за его приближением, видел, как замахнулся цепопик, плавно изгибаясь, летит к голове. Последнее, что заметил: стремительно растущая шестеренка.

Темнота.

Разжав веки, узрел на фоне серого неба статую: Вито возвышается, попирая облака. Кажется, еще и давит ему на грудь пяткой.

– Пришлец устоял! – услышал он глухо, словно через стену. – В топку его.

38-й до Эры Резины

Темнота жала, душила, лишая сил, как клейкий сироп. Неужто его закатали в асфальт живьем? Лихорадочно глотая омерзительно-теплый воздух, Тимур смог унять этот страх. Но тут же накатил другой: что он спеленут по рукам и ногам, забит в гроб. Тимур судорожно дернулся, ощутил, что совершенно свободен, только лежит на чем-то твердом. Но где он? Может, помер? Вокруг кромешная тьма и ничего более. Ад? Нет, для места мучений грешников слишком тихо.

В полной темноте человек теряет ощущение верха и низа. Тимуру казалось, что если шевельнется, то свалится в пропасть или взлетит надутым шаром. Пребывать в таком состоянии долго невозможно, и так скромные остатки разума рассыпятся окончательно. Сойти с ума в полной темноте, должно быть, довольно скучно.

Уперев локти в твердое, он приподнялся, не зная, что за этим последует. Случилось полное ничего. Тогда Тимур осторожно вскинул ногу и уронил. Раздался глухой «бом», как в железной бочке.

В дальнем углу, если во тьме есть дальний угол, что-то зашебуршало, и тихий голос спросил:

– Здесь кто-то есть?

– Я, – произнес Тимур, прислушиваясь к ватному эху, и добавил: – Есть. Кажется…

– Вы где? – опять спросил кто-то, наверняка не эхо.

– Тут, – ответил Тимур, потому что не знал, где именно.

– Вы считайте, я подползу на звук.

– Что считать? – Голова Тимура работала с перебоями.

– Да хоть натуральный ряд…

– Кого?

– Один, два и так далее…

– Один, два… три… – напрягшись, выдавил Тимур, но дальше пошло легче.

На счет «семь» кто-то тронул его за колено.

– Нашел! – прошептали из темноты. – Здравствуйте.

Тимур промычал что-то.

– Вы не против, если я сяду к вам плотнее? Все равно ничего не видно, а говорить надо тише, могут услышать…