Красный туман
Шрифт:
– - Тварь!
– обезумев от страха, завопила Бранша.
– Ты... Ты...
За кустами уже мельтешили узкие тени, по лесу разносились тревожные крики разбуженных птиц, гиштана продолжала кричать, а архата - жечь взглядом. Дору подумал, что оказал старухе услугу, убив ее до того, как началась вакханалия.
Требовалось действовать быстро. Наемник метнул взгляд на инвигу: она сидела в седле, скалилась улыбкой мертвеца и, кажется, ждала нападения морлоков. Поганая стерва, знает, что он не может умереть сейчас, не может умереть вообще, пока не вернет то, что отобрала такая же, как
Дору метнулся к гиштане. Та предприняла неуклюжую попытку бегства, но лошадь, испуганная вонью приближающихся морлоков, топталась на месте и трясла головой. Гиштана выскользнула из седла, но неудачно приземлилась на ногу и упала на одно колено. В такой позе она и встретила Дору. Глядя на ее склоненную перед ним, Дору подумал, что у Создателей все-таки отменное чувство юмора. Он прочел "Нет, прошу" на ее губах, и подарил гиштане быструю смерть.
Шипение морлоков становилось все громче, теперь даже Дору слышал вонь, предшествующую их появлению. Конь под инвигой заржал, испуганно взбрыкнул, но веревки спасли девушку от падения. Дору обшарил место взглядом: развалины, развалины, каменная насыпь, совершенно чужеродная этому лесу, деревья, кусты, снова деревья. Удирать от морлоков верхом уже поздно: в лесу твари двигаются куда быстрее лошадей. Да и куда бежать?
Должно быть, ночные твари нашли лошадь с мертвой старухой, потому что из-за кустов раздалось рычание и возня, за которыми последовали звуки ломающихся костей. Все это время инвига сидела на лошади словно каменный идол: холодная, неподвижная и с ядовитой улыбкой на лице. Убить ее - значит признать, что поступил глупо с самого начала.
Вынырнувшая из-за туч луна пролила на поляну серебряное молоко света. Наемнику хватило одного взгляда, чтобы увидеть между обломками стен что-то похожее на проход. Он подбежал ближе - проверить, верна ли догадка. В том месте, где одна стена обвалилась на другую, в само деле оказалась щель. Она была значительно ниже двери, но за ней виднелась ускользающая в темноту лестница вниз. Наемник вернулся к лошади, разрезал веревки, которыми привязал инвигу к седлу, переложил на плечо собственный вещевой мешок.
– - Почему ты не убил меня?
– спросила инвига с полным безразличия лицом.
– - Ты слишком дорого стоишь, - бросил он хмуро.
– Если не будешь идти сама - перебью ноги. Тому, кто заплатил за тебя, плевать, будешь ты ходячая или нет. Второе, пожалуй, даже лучше.
Девушка ничего не ответила, и Дору рискнул освободить ее ноги. Остаток веревки петлей повязал ей на шею, убедившись, что петля зафиксирована достаточно крепко. Было бы обидно задушить девчонку теперь, после всех гребаных неприятностей.
Дору первым шагнул на ступени. Под сапогами захрустел песок, каменная крошка и сухие листья. Факел бы не помешал, но факела не было. Спускаться наобум - затея паршивая, но одной больше, одной меньше - теперь не имеет значения. Наемник интуитивно продвигался вниз. Лошади и еще один труп задержат морлоков на какое-то время. Возможно, они даже насытятся, и не станут вынюхивать новую добычу. Проверять догадку Дору не хотел, но еще больше не
Вскоре ступени кончились. Для верности наемник пошарил вокруг себя ногой. Пол грязный, но под мусором чувствовалась гладкая поверхность, даже слегка теплая. Неужели из даргара? Дору мысленно отмахнулся от догадки: его добывали во времена древней арканы, в особенных шахтах, особенные рабы, счет которым шел на тысячи. Если это в самом деле даргар, то развалинам, в которые их с архатой занесла нелегкая, несколько тысяч лет. Минимум.
Дору потянул за ошейник, поймал девчонку за руку.
– - Мы зашли в обитель древних, - стеклянным голосом сказала инвига, - им не понравится, что их потревожил такой, как ты.
– - Плевал я на древних, а ты закрой рот.
Медленно, с вытянутой перед собой рукой, Дору двинулся в сторону. Мелкими шагами, осмотрительно, пробуя пол сапогом, как змея пробует языком воздух. Шаг, другой, третий. На двенадцатом ладонь наткнулась на стену. Камень такой же гладки, и такой же теплый. Сомнений не оставалось - даргар. Но обитель древних в каком-то Создателями забытом лесу? Да здесь одного даргара на добрую тысячу эрбов! Не может быть, чтобы эта золотая жила осталась незамеченной. Дору царапнули нехорошие предчувствия. Он хотел было оглянуться, но подумал, что не хочет натыкаться на торжествующий взгляд архаты. Да и куда возвращаться, в лапы морлокам?
Так же медленно, наемник продолжил путь вдоль стены. Если придерживаться какого-то ее края, то всегда можно куда-то выйти. Вскоре пальцы наткнулись на держак с факелом. Дору мысленно поблагодарил Создателей, поджег факел выуженным из сумки кремнем и осмотрел комнату.
Даргар был повсюду: на полу, на стенах, даже на потолке. Его темно-синяя гладкая поверхность маслянисто поблескивала серебряными искрами. Дору сглотнул. Предполагаемую сумму следовало многократно умножить. Комната, однако, была порядком захламлена тряпками, камнями утварью, несуразной этому месту. Словно в королевский дворец притащили глиняные кружки и деревянные вилки.
На одной из стен, в нише, лежала груда костей, кажется, человеческих. Архата посмотрела на них с большим любопытством, чем Дору. Наемника насторожил ее пристальный взгляд и смазанный жест ладонью - как будто она собиралась прикоснуться к останкам, но передумала в последний момент.
"Если она обращенная инвига, то наверняка пытается отыскать душу, - сообразил Дору и потянул девушку в сторону заваленного порченной мебелью прохода.
– А если не обращена - все равно не может не знать, что мертвый давным-давно отошел к Скорбной".
Тем не менее, что-то в поведении девчонки изменилось. Она двигалась осторожно, кажется, напрочь забыв о гордости и своем желании погубить и его, и себя заодно. Архата озиралась, бережно ступала по теплым плитам пола и вздрагивала на каждый шорох.
– - Здесь кто-то есть?
– спросил наемник и остановился перед баррикадой. От того, что скажет архата, зависит, пойдут ли они дальше или останутся здесь.
– - Тебе какая разница?
– пожала плечами она. Безразлично, без агрессии, что выплескивалась из нее совсем недавно.