Красный утес
Шрифт:
Речь староста произнес на улице, стоя на уцелевшем стуле, лицом к своему разгромленному дому. По совету Констанции, помощники викария и те слуги Шада, которых удалось отыскать, закрыли проходы на лестницы и главный вход. Таким образом, на улице собрались лишь те, кто успел выйти через главные двери, и те, кто вылез из окон первого этажа. Другая часть толпы осталась запертой в доме; эти люди слушали речь, высунувшись из окон.
– Колдовство! Страшное колдовство! – скандировал Шад со своего стула. – В такие моменты мы должны сплотиться, а не рушить дома друг друга! Только
Из окон вылетела лишь пара небольших предметов, не причинивших никому вреда. Внутри дома понимали, что, целясь вазой или канделябром в голову старосты, они могут случайно попасть в кого-нибудь другого.
Недовольные выкрики потихоньку сошли на нет. Толпа утихомиривалась, слушая громкие обещания. К концу своей речи старосте уже не было нужды надрываться, чтобы кого-нибудь перекричать.
Все это время Констанция стояла в стороне и ликовала, наблюдая, как Шад диктует ее условия. Мышеловка почти захлопнулась.
«Интересно, не продал ли Шад душу за талант оратора? – задумалась Констанция. – Пудрить людям мозги у него получается лучше, чем исполнять свои обязанности».
***
В дверь постучали. На пороге стояла Констанция Циммерн.
Уж кого-кого, а эту особу Бетти Джой никак не ожидала увидеть. Констанцию она невзлюбила с первого взгляда, с того самого дня, как молодой Циммерн привез эту девицу в Амбер-Клиф.
– Полагаю, вы уже слышали, какая беда нас постигла, – печально произнесла девушка, в глазах у нее стояли слезы.
– Конечно, – хмыкнула Бетти, с трудом сдерживая желчь. – Я с самого утра на ногах, милочка. Стараюсь помочь чем могу. Подумать только! Столько напуганных матерей!
«Небось ходит по соседям с видом скорбящей святой! – со злостью подумала Бетти. – Как это на нее похоже».
Вся округа считала Констанцию красавицей, а Бетти никак не могла понять, что они нашли в бледной тощей набожной девчонке, в образчике средневековых предрассудков.
То ли дело сама Бетти. Ее лучшие годы прошли, но она сохранила свою плодородную красоту: крепкую пышную фигуру, круглое лицо, широкую шею. Одним словом, не вдова фермера, а знатная дама. Все эти прелести унаследовала каждая из пяти ее дочерей. А что Констанция! Бедняжка не смогла выносить и одного ребенка.
– Нам с вами в какой-то мере повезло, миссис Циммерн, – заметила Бетти снисходительным тоном.
– Что вы имеете в виду?
– Мои дети уже выросли, а ваш… – она осеклась. – А ваши еще не родились.
– Вы правы, – спокойно произнесла девушка, вперившись в нее странным колючим взглядом.
Бетти вдруг испугалась, что выдала себя, и Констанция догадалась, что она знает… Знает о преждевременно почившем первенце.
Красавец Рейнер был слишком хорош для такой, как Констанция. Бетти никак не могла смириться, что одной из ее дочерей молодой человек предпочел эту девчонку. Такую хрупкую, еще и из другой деревни!
Неудивительно, что Циммерн сбежал, осознав свою ошибку в выборе жены. Стоило Рейнеру уехать, как бесстыжая девица принялась охмурять Чонси Шада,
Обвинить молодую женщину в колдовстве и заставить поверить в это односельчан оказалось не слишком сложно. Слово здесь, два слова там. Вот и готово. В разнесении слухов Бетти была мастерицей.
Она надеялась, что презрение соседей вынудит девушку убраться восвояси, но Констанция оставалась в Амбер-Клифе и переносила все нападки с такой стойкостью и смирением, что некоторые начали ей сочувствовать.
Тогда Бетти решила: если соперница не сможет вести хозяйство, то точно уедет к родственникам. Она заплатила мальчишке Фоку, чтобы тот незаметно подпортил соседке лестницу. И через некоторое время Констанция как в воду канула.
Сперва Бетти радовалась своей победе, но спустя пару недель вдруг всколыхнулась. Ей не давало покоя, что ни она, ни кто-либо другой не заметили отъезда Констанции. А ведь обо всем происходящем в Амбер-Клифе Бетти узнавала раньше прочих. При этом ее волновала не столько судьба девушки, сколько своя собственная участь, если правда выплывет наружу.
Изо дня в день, поутру или поздно вечером, Бетти стала как бы невзначай прохаживаться около дома Циммернов и прислушиваться. Однажды она заметила, что между входной дверью и косяком торчит бумага. То были обеспокоенные письма от родни Констанции, из которых Бетти узнала, что девушку ожидали в Соттерли. Однако дат внутри проставлено не было. Не зная, что и думать, Бетти забрала письма себе.
В те дни Бетти не находила покоя. Она то убеждала себя, что Констанция давно уехала, а письма просто запоздали, то ей вдруг начинало казаться, что по ее вине случилось что-то непоправимое.
Бетти не знала, что делать. Через некоторое время она так измучилась, что собралась подкупить Фока, чтобы тот взломал проклятую дверь. Но в последний момент Бетти объял неимоверный ужас: она представила, как из погреба поднимают полуживую Констанцию, как Нолан в слезах признается во всем, как ее саму заковывают в кандалы, бросают в клетку и увозят под крики толпы. Поэтому она передумала, решив оставить все как есть.
– Так что вы хотели? – спросила Бетти после некоторого молчания.
Она снова вгляделась в лицо и фигуру молодой соседки и опять не смогла себе объяснить, что именно в ней изменилось. Бетти сразу приметила, что в Амбер-Клиф девушка вернулась какой-то другой: она обрела необъяснимый шарм, которого не было прежде.
С момента возвращения Констанции Бетти пыталась как обычно следить за ней, но та стала реже выходить и чаще держать шторы закрытыми, что существенно мешало делу. Тем не менее Бетти ни от кого не слышала, чтобы соседка хоть словом обмолвилась о порченой ступени. Это обстоятельство успокаивало Бетти.
– Купить у вас дюжину яиц. Хочу испечь кекс для потерпевших. Наверняка несчастным матерям сейчас совсем не до того, чтобы готовить.
– Как это мило с вашей стороны. – Бетти через силу улыбнулась. – А знаете, почему бы нам не приготовить его вместе?