Красный яр. Моя земля 2
Шрифт:
Олег Дитз, фотограф
Сны о Красноярске
Когда включаются звуки
Всех в мире радиостанций,
Когда просыпаются все,
Кто был хоть когда-то молод,
Тогда из тумана выступают сны о Красноярске,
Людям сторонним
Очень напоминающие настоящий,
Существующий город.
Здесь, я уверен,
Были написаны индийские Веды,
Чтобы в тот час,
Когда сгорает колючий сибирский закат,
Мы видели, как на Столбах
До кармической
До полной победы,
Бьются добрый многорукий Суриков
И злой многоголовый Шоб-Ниггурат.
Здесь, в Красноярске, цыгане Спрятали тайное место.
Место, где, как говорили древние,
Сходятся все пути.
Здесь Ленин, будучи в ссылке,
Заныкал свое кудрявое детство.
Для всех, кто сюда однажды приходит,
Для того,
Чтобы не совсем до конца отсюда уйти.
Здесь на Коммунальном мосту
Был и прошел конец света.
Против правил
Из Нового Завета, поперхнувшись,
Родился Ветхий Завет.
И белый, и белый, и белый снег падал.
Какая здесь, к черту, часть света?
Какой здесь, ради Б-га, по счету век?
Норны шутят здесь мне
Свои милые шутки.
И съедают наш вечный,
И перечеркнутый, и чуткий сон.
Чувствуешь, как на улице Перенсона Мертвый, в полушубке,
Все еще лежит Адольф Перенсон?
Его расстреляли, тебя расстреляли,
Нас всех расстреляли.
Расстреляли у всех на виду.
Здесь Ойкумену титаны
Неспешно с краев окаймляли.
Пили, не запивали.
И выпить, и выпить тебе предлагали.
Оставили после себя лишь Стакан.
Выпить?
Нет, я туда не пойду.
Здесь точка и центр,
И место магической силы.
Как мудрецы говорят,
Может быть,
Даже силы вселенной всей.
Позырьте скорей из окна,
Как ладью героя Тесея
Втискивает
В свои щедрые льды Другой герой Енисей.
Он всегда приплывает
Сюда
С горных кряжей седого Урала,
Чтобы на острове Отдыха
Поработать.
Найти золотое руно.
То, которого нам всем до счастья
Так недоставало.
Здесь до полного счастья
В земле лежало
Одно маленькое и очень вечное «но».
Здесь
Памяти крохи из хвойной смолы,
Мы тягаем за скользкие холки.
В тайгу уезжай на рассвете.
Приедешь
В какой-нибудь точно закат.
Видишь, мудрые лица сибирских шаманов
Глядят вдоль дороги.
Похожи на хмурые елки?
Словно старые елки,
Все наши призраки прошлого Вдоль той дороги стоят.
Что-то важное, кажется,
Черное небо от нас в Красноярске
Скрывает.
В этих тегах, намеках, античных героях
И прочих других именах,
Что похожи на бред, на бардак.
Но, мне кажется,
Памятью места владеет лишь тот,
Кто по имени часто его называет.
Слышишь, радио стихло,
Все уснули,
И многое важное стерлось,
Или только мне кажется так.
Артур Матвеев, журналист
Акционизм и фетишизм
«Приходи пообжиматься», –
Сообщение от Ленки могло быть как запредельно интригующим, так и банально тупым. Макс часто пребывал в растерянности и сомневался, почему он так ведет себя по отношению к этой девушке. Порой было сложно забыться, особенно когда посреди рабочего дня на телефоне высвечивалось что-то новое и безумное от Лены. Макс специально отключил оповещения, чтобы они не мешали и без того слабой концентрации. Сообщения из VK он не хотел пропускать: было в этой их переписке что-то действительно желанное и замшелое одновременно. Старый скейтер однажды рассказывал ему, как раньше, еще до эпохи соцсетей, все сидели в ICQ и бежали, что есть мочи, к монитору компьютера после звука «оу-оу». Максим утопал в миллионе рабочих чатов. Острая необходимость ответить сменилась в нем на желание избежать сообщений от управляющего магазином, где он трудился. Каждая переписка превратилась, скорее, в нудную обязанность, нежели в приятное общение.
Порой сообщение от этой девушки могло сулить и нечто большее, чем просто текстинг: была и фотография, где Лена нелепо, но мило изображала инстадиву, а еще – были нюдсы. В первый раз он увидел ее фото топлесс, когда делал ревизию на складе магазина. Было так неожиданно, что у него ни на секунду не возникло желания подрочить, он опешил и, как школьник, включивший порно впервые, почти отпрыгнул от телефона. Отложив трубку на край стола, экраном вниз, Макс принялся пересчитывать коробки с товаром. В голове мелькало изображение грудей со стоящими вверх и в разные стороны темно-коричневыми сосками. Забавно: помимо этих наглых и вульгарных сисек, в его память врезался узор из огурцов с ее штор. Хипповый интерьер на контрасте с брутальной эротикой. «Может, она вебкамщица?» – пронеслось в голове у Макса. С другой стороны, общение в определенных кругах говорило ему о том, что Ленка зарабатывает не телом, а мозгами.
Пробираясь во двор «Жгучей Азии», Макс уже чуял неладное. Общей компанией они кое-как разместились на круглом столике под открытым небом, в ход пошли пиво и коктейли. Все было громким и вкусным в тот вечер, они с Ленкой синхронно ржали над тупыми шутками старых знакомых и переглядывались между собой так, что никто в жизни не заметил бы главное: их общение уже давно переступило черту чего-то определенного.
Внезапно Лена встала со стула, незаметно для всех коснулась колена Максима и легким движением головы показала направление в сторону выхода. Он, как завороженный, посидел еще секунд 10-15 и направился за ней. Никто даже не заметит, что они покинули тусовку вдвоем. Когда Макс вышел из общего зала, Лена уже стояла около двери уборной. Почувствовав неприсущую ему решимость, Максим ринулся к ней, они зашли внутрь, он закрыл кабинку и приготовился запустить Ленке руки под кофту. Бармены включили какой-то дикий репчик. Телодвижения Лены говорили о том, что она хочет быть физически близкой ему, по крайней мере здесь и сейчас.