Красобор
Шрифт:
Рядом с ребятами только один взрослый. Он работает вместе с ними.
И вот льняной поезд, как называет Федос колонну из четырех телег, отправляется в очередной рейс по полевой дороге.
Скрипят старые колеса, пылит дорога под копытами лошадей.
Федос, который успел приобрести повадки деревенского мальчика, лежит на животе поверх аккуратно уложенных льняных снопов и легонько шевелит вожжами:
— Н-но, Князь! Н-но!
Но Князем не больно покомандуешь, сам знает, где как идти. Что ж, это еще
Но что снопики льна под боком в сравнении с небом, которое так высоко и которое рождает смелые мечты. Смотришь на небо, и кажется, что ты летишь в ракете. В космической. Спокойно так летишь и летишь. Кругом тишина, тишина и простор. Там, внизу, на Земле, мама волнуется. И Лена — тоже. Она даже плачет. Сергей ее успокаивает. А она ему: «Отстань, пожалуйста! Садись на свой велосипед и катись!» А тетя Настя только руками разводит: «Ну кто бы мог подумать, что наш Федос…»
А ракета летит, летит…
Вперед, к звездам!
Тррах тарарах!
Федоса бросило в сторону.
«Ракета сломалась?.. Ой, да это ведь с телегой что-то случилось!..»
— Ребята! — закричал Федос. — Телега переворачивается!
Но задние колеса громыхнули, и телега снова встала в исходное положение.
— Не спи! — наставительно произнес Сергей, оборачиваясь. — Совсем с дороги сбился.
И правда: когда Федос опустил вожжи и перестал управлять Князем, конь свернул с дороги в клевер. Если бы Федос не закричал, ребята, которые ехали впереди, не оглянулись бы, да так и оставили бы его одного.
Федос осторожно выехал на дорогу и теперь уже не сводил с нее глаз.
На перекрестке — машины. Льняной поезд уступает дорогу технике. Бензовоз останавливается, из кабины высовывается Марыля:
— Ну, как работается, Федос?
— Хорошо! Вот бы дала нам еще сигнал и транзистор!
Марыля смеется. «ЗИЛ» фыркает и скрывается за поворотом.
Лес горит
Дядя Петрусь озабочен. Дома бывает редко. На вопрос, что случилось, отвечает коротко:
— Жара. В небе сушь, как в печи.
Каждому понятно, почему это так беспокоит дядю Петруся. В такую пору от искорки до пожара — один шаг, одно мгновение. Порой неизвестно, от чего загорается лес. Поэтому и не вылезает лесник из лесу. Переночует дома, наскоро перехватит чего-нибудь — и был таков.
Молча ест дядя Петрусь. Один. Федос сидит напротив, посматривает на потемневшее, небритое лицо лесника, на шершавые ладони его. Спрашивает не без робости:
— А можно мне с вами после обеда пойти?
Дядя
— Что ж, пошли, если хочешь.
…Они идут лесной тропинкой. Велосипед лесник ведет за руль. Молодая сосновая роща не спасает от невыносимой жары. Песок на дороге, как горячая зола, ступни так и обжигает: ведь Федос последнее время ходит, как все деревенские дети, босиком. Духота. Дядя Петрусь часто останавливается, углубляется в кусты, принюхивается.
— На днях дождь должен быть, тогда полегчает, — говорит он. — А пока лес в опасности.
— Но ведь пожар сам по себе не вспыхнет?
— Сам по себе нет. Но в такую погоду он через малейшую щелочку пролезть может.
— Как так?
— Разложили, например, костер. Пастухи или кто другой. Собрались уходить, потушили. А искорка в горячей золе тлеет. Дунул ветер — и побежал огонь по сухому вереску, по иголкам… От курильщиков тоже беды много бывает. Да и вообще, мало ли что может случиться.
— Куда же мы сейчас?
— Пройдем болотце, перейдем через ручей, в лесок заглянем. Там нынче лес валили. Чего доброго, еще надумают сучья жечь.
Болотце невелико. А вот и ручей с кладкой-жердочкой. По ней и перешли. Велосипед дядя в руках перенес.
За ручьем — холмик. Федос разогнался и взбежал на вершину холма, поглядел вниз, осмотрел все кругом, но ничего не заметил. А дядя Петрусь нахмурился, помрачнел.
— Не нравится мне, как себя здесь птицы ведут. Встревожены они чем-то…
Прошли еще с полкилометра. И вдруг увидел Федос: навстречу им, людям, во весь опор мчалась лиса, не обращая на них никакого внимания.
— Лиса! Лиса! — закричал Федос.
Но дядя Петрусь даже и не глянул на лису: настолько был занят своими мыслями.
Не прошло и минуты, как выскочил из кустов большой заяц. Казалось, он бежит наперегонки со своим врагом.
— Дядя Петрусь, дядя Петрусь! — снова закричал Федос. — Смотрите, смотрите, заяц за лисой гонится!
Но лесник словно окаменел. Непонятно было: прислушивается он к звукам или принюхивается к запахам. А из лесу теперь уже явственно тянуло гарью. Дядя Петрусь встрепенулся. Прищурился.
— Пришла-таки беда… Горит лес.
— Где? Не видно.
— Видно. Спасать надо лес… Дорогу домой найдешь?
— Найду.
— Я записку напишу. Беги в колхоз. В правление.
Лесник быстро расстегнул потертую полевую сумку. Карандаш забегал по бумаге.
— Держи! — сурово, тоном приказа произнес дядя Петрусь. — Быстрее, как можно быстрее! Понятно?
— Ага. Мне бы велосипед ваш…
— А ты умеешь?
— Умею.
— А через ручей? Через кладку?
— Переберусь как-нибудь.
— Бери. И помни: в случае чего — леший с ним, с велосипедом. Бросай и беги: лес спасать надо.