Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей

Я стоял как завороженный перед открывшимся моим глазам видом. На фоне переливавшегося всеми цветами неба и оранжево-красного, клонившегося к закату солнца вырисовывался небольшой скалистый остров, увенчанный кронами деревьев и едва проглядывавшими нежными очертаниями конусообразных кровель. Пространство в несколько десятков метров, отделявшее остров от материка, было все заполнено сверкающим морем. Длинная вереница озаренных солнцем фигур ожидала отлива. Наконец эта змеевидная колонна людей величаво потянулась вдоль черного вулканического туфа, чтобы засверкать на вершине яркими, как цветы, женскими платьями и бронзовыми торсами мужчин.

Они двигались не спеша, и столь же медленно багровело небо, оставляя вверху отливавшую темной синевой полосу.

Затаив дыхание, смотрел я на эту словно ожившую старинную китайскую гравюру, боясь упустить что-либо из пленительной феерии переливающихся красок, неуловимой, но столь реальной красоты.

— Дамы и господа! Мы находимся у стен Танах Лата, древнего храма, в котором, согласно преданию жителей соседней деревушки Марга, обитала Великая Змея, — раздались за моей спиной слова, произнесенные на ломаном английском языке. — Как видите, жители этой деревушки направляются к святилищу с жертвоприношениями, чтобы снискать благосклонность морских духов.

Все очарование волшебной картины сразу же исчезло. Крайне раздосадованный, я обернулся и увидел небольшую группу туристов, увешанных фотоаппаратами. Их сопровождал молодой индонезиец.

— О, великолепно, прекрасно! — восторженно щебетали не первой молодости дамы, тесно окружившие гида, дабы не упустить ничего из его стереотипного рассказа.

— Танах Лат входит в группу приморских храмов, расположенных на южном побережье Бали. К ним относятся также Пура Сакенан, Пура Улу Вату, Пура Рамбу.

Я поспешно ретировался. Было бы хуже, утешал я себя, если бы туристы нагрянули на полчаса раньше. С высокого берега я вновь оглянулся. Не знаю, то ли солнце опустилось низко, то ли ковбойские шляпы туристов портили весь пейзаж, но Танах Лат — это святилище со старинной гравюры — уже не казался таким привлекательным, как всего несколько мгновений назад. За мной шагал молодой гид.

— Что же это вы покинули свою стайку? — язвительно спросил я.

— Думаете, легко, — приветливо улыбнулся он, — карабкаться по камням трижды в день? Ничего, найдут меня у автобуса. Впрочем, — махнул он рукой, — очень хочется пить.

У импровизированного киоска с кокосами завязался обычный разговор.

— А вы откуда? — спросил он довольно безразлично.

— Из Польши, — бросил я, чтобы прекратить разговор.

— Из Гдыни?

От удивления я широко открыл глаза. Выглядел я, должно быть, довольно глупо, так как индонезиец искренне рассмеялся.

— Видите ли, это не мое постоянное занятие. На самом деле я матрос, точнее — стюард, временно безработный. В прошлом году я плавал на голландском пассажирском судне «Статендам», совершавшем экскурсионный рейс вокруг Европы. Мы заходили тогда в Балтийское море, в частности в Гдыню. Впрочем, это единственный знакомый мне польский город. Разрешите представиться — Филиппус Хартоно. Сейчас работаю в туристическом бюро на Бали. Может, я пригожусь вам?

Несколько озадаченный, я вертел в руке визитную карточку, которую мистер Хартоно передал мне.

— Завтра, если хотите, покажу снимки Гдыни. У меня их несколько. Где вы остановились?

На следующий день мы встретились с Филиппусом Хартоно в Денпасаре. С этого момента начался новый этап моего пребывания на Бали. Непонятно почему, видимо в память «старого» знакомства, Хартоно принял во мне дружеское участие.

У него оказалось множество друзей. Он тут же нашел мне квартиру в два раза дешевле и удобнее той, которую я занимал. Затем составил программу, отметив объекты, которые следовало осмотреть обязательно, и те, осмотр которых был бы желателен. Он помог мне взять напрокат (также за невысокую плату) мопед и… исчез, сообщив дни, когда свободен от служебных занятий и которые, как он заявил, «бескорыстно готов посвятить мне». Так Бали стал казаться мне «райским уголком», каковым и объявили его красочные рекламные проспекты, предназначенные для богатых туристов.

Сей «райский уголок», или, если угодно, «жемчужина тропиков», или «остров богов и демонов», занимает территорию, равную приблизительно половине бывшего Гданьского воеводства, и поражает европейцев яркими контрастами.

Простые люди и утонченное искусство. Тысячи храмов и свыше десятка действующих вулканов. Роскошные отели и согнутые спины крестьян, работающих на рисовых полях. Деревушки с глинобитными хижинами, крытыми соломой, и красочные шествия на асфальтированных дорогах, на которые глазеют неряшливые хиппи. Чудесный пляж Кута и запыленные улицы Денпасара. Что это? Особый, неповторимый микрокосм? Видимо, так!

Древние балийцы представляли себе мир весьма примитивно. Великий бог-змей, именуемый Антабога, замыслил создать из хаоса опору в виде черепахи Бедаванга. На нее он посадил двух свернувшихся змей, представляющих основу мира. На них бог возложил Черный Камень, или остров Бали, ставший центром вселенной. Не было тогда ни солнца, ни луны. Под Черным Камнем простиралось царство темноты, управляемое богиней Кали. Сия властительница мрака, не щадя усилий, сотворила свет и землю, которая покрылась слоем воды, а затем плодородными полями и горами. Выше располагались несколько небесных сводов, заселенных плеядой богов, известных и менее известных, а также усопшими предками.

Многие современные балийцы по-прежнему верят именно в такую структуру вселенной, благодаря чему немало храмов и башен крематориев все еще украшены изображениями черепахи и змеи.

Сменялись столетия и вместе с ними поколения трудолюбивых островитян. Переплетались религиозные и бытовые влияния, проникало чужеземное искусство. В течение тысячелетий выкристаллизовывались верования, названные сравнительно недавно балийским индуизмом. Эта вера в качестве своеобразного религиозно-бытового «коктейля» существует исключительно на Бали и представляет собой смесь индуизма, культа предков и анимизма. Доминирует в ней извечная борьба добра со злом, причем обе эти силы, по мнению балийцев, одинаково могущественны. Жители Бали считают своим долгом неусыпно следить за тем, чтобы в состязании противоборствующих сил всегда сохранялось равновесие. Они неустанно усмиряют гнев демонов жертвоприношениями (или, если угодно, по современной терминологии, взятками), таким образом добиваясь благосклонности противной стороны.

Балийцы прибегают не только к материальным жертвоприношениям. Они ублажают носителей добра и зла также танцами, музыкой, театрализованными представлениями. Распространено мнение, что искусство вошло в плоть и кровь жителей Бали. Видимо, так оно и есть.

Вот пример. Однажды утром я увидел, как некий невзрачный на вид островитянин ремонтировал стену из красного кирпича, окружавшую местный музей. Несколько часов спустя, возвращаясь тем же путем, я заметил, что за время моего отсутствия вставленные кирпичи успели превратиться в большие выразительные маски изваянных демонов. Я уверен, что десяток-другой простых ремесленников с острова Бали без труда справились бы с восстановлением наиболее трудоемких алебастровых деталей в реставрируемом Королевском замке в Варшаве.