Красота и темнота
Шрифт:
Я откусываю еще один кусок и пытаюсь представить ее жизнь, но не могу. Настолько все по-другому, совсем для меня чуждо. Жить в башне замка. И каждый день проводить с сестрой, ее ребенком и щенком.
— Вы, наверное, часто выходите куда-нибудь? — с любопытством спрашиваю я.
Она нервно смеется.
— Нет, редко. Я домоседка, мне не нравится покидать территорию замка. — Она вытирает рот салфеткой и быстро меня спрашивает. — А ты? Ты часто выбираешься из дома?
— Моя квартира — это всего лишь место, куда я прихожу спать. —
— Оо, — шепчет она. — Мы такие разные. Я не могу себе даже представить возвращаться домой, чтобы только лечь спать. Наверное, я немного замкнута, поскольку предпочитаю проводить много времени в одиночестве.
— Ты не любишь людей?
— Дело не в том, что я не люблю людей. Я испытываю трудности в общении с ними. Они не похожи на животных или детей, не так ли? Часто говорят одно, а поступают совсем по-другому.
— На самом деле, София, людей очень легко понять. Ты должна иметь в виду, что 99,99% времени люди полностью подчинены своим эгоистическим потребностям. Если они ничего не получат от общения с тобой, то они не будут вокруг тебя суетиться.
Она прикусывает губу.
— Получается, что ты заранее знаешь, что те, которые крутятся вокруг тебя, преследуют личную выгоду, и ты не возражаешь против этого?
Я ухмыляюсь.
— Я же тоже общаюсь с ними исключительно для своей личной выгоды.
Она с подозрением поглядывает на меня.
— Тогда, что ты надеешься от меня получить?
Как гром среди ясного неба, мой член тут же упирается в крышку стола.
— От тебя? Я хочу тебя, — отвечаю я сквозь зубы.
Ее щеки тут же начинают пылать.
— Я... Я не могу иметь никаких отношений.
Она настолько напугана, что у меня возникает чувство прикрыть и защитить ее от меня самого.
— Почему?
У нее начинает дрожать подбородок, и ее длинные ресницы опускаются вниз.
— Это долгая история.
— Мне нравятся длинные истории.
Она пытается улыбнуться на мои слова, но у нее получается какая-то гримаса.
— Тебе не понравится мой ответ.
Я чувствую, что она тоже меня хочет, но что-то ее удерживает. Я протягиваю руку, чтобы взять ее в свою, и она дергается от моего простого движения, как будто я собираюсь дотронуться до нее электрошокером. Глядя в глубину ее глаз, я беру ее руку в свою и медленно начинаю поглаживать пальцем. Ее кожа — чистый шелк. Она с трудом сглатывает от моих медленных движений.
— Я... ты будешь разочарован, — наконец, заикаясь произносит она.
— С чего бы мне быть разочарованным?
— Я не та, какой ты меня считаешь.
— А какой ты думаешь, я считаю тебя?
— Ты думаешь, что я нормальная. Это не так.
Я горько улыбаюсь.
— Я такой же.
Она отрицательно качает головой.
— Я использованный товар. — Она делает паузу, в ее глазах отражается такая боль. — Я не совсем... психически уравновешена.
Я крепче сжимаю
— С тобой все будет хорошо, ты станешь уравновешенной, София.
Я замечаю, как в ее глазах собираются слезы, которые она старается смахнуть.
— Ты не понимаешь. Я не могу быть с тобой, Джек. Я не могу быть ни с кем. — Она внезапно вскакивает. — Простите, но мне пора.
Я тоже поднимаюсь.
— Давай для начала я оплачу счет и отвезу тебя домой.
— Нет, я возьму такси, — говорит она, нервно оглядываясь вокруг. Я готов поспорить на деньги, что раньше она никогда не брала такси, и в данную минуту она чем-то адски напугана.
— Нет, ты, бл*дь, этого не сделаешь. Я привез тебя сюда и отвезу обратно.
— Хорошо, хорошо, — говорит она, обхватывая себя руками, словно резко замерзла. Лицо у нее бледное и выглядит как маска.
Я бросаю деньги на стол, и мы вместе выходим из ресторана, а Пэдди раздражающий идиот орет нам вслед: «Трое детей. Он хочет троих детей».
Мы молча идем к Ламбо, и я помогаю ей сесть в машине, потом сажусь на свое место. Она поворачивается ко мне.
— Спасибо за ужин.
Я поворачиваюсь к ней. Ее руки сжаты в кулаки, они кажутся такими маленькими на ее коленях.
— Ты почти ничего не ела, но тем не менее мне было с тобой приятно провести время.
Она расстроенно смотрит на свои руки.
— Эй, расслабься. Все будет хорошо, — говорю я ей.
— Прости, — слово вырывается из ее рта.
— Ты ничего такого не сделала, за что стоило бы извиняться. Я заполучу тебя по любому.
По ее лицу проходит гримаса, глаза становятся стеклянными, зрачки просто огромными. Она напоминает мне испуганного кролика, желающего рвануть прочь со всех ног.
— Что ты сказал? — выдыхает она.
— То, что я тебе сказал? Я ни какой-нибудь, бл*дь, чертовый слабак. Если при первом моем натиске ты не сдашься, не надейся, что я уйду и спасую перед трудностями. Я добьюсь тебя, София Сигал, — рычу я.
— Мы не можем. Ты не можешь. Я имею в виду, я не могу.
— Я не знаю о тебе всего, но определенно могу и заполучу тебя.
Как только я завожу двигатель и присоединяюсь к движению на автостраде, мы, словно попадаем в напряженную, нескончаемую тишину, вплоть до ее дома. Я поворачиваюсь к ней, она прижимает ладони к своим побледневшим щекам.
— Ты мне очень нравишься, Джек. Разве мы не можем быть просто друзьями?
— Друзьями? — спрашиваю я ее с насмешкой. — Конечно, можем. Мы можем быть друзьями, когда ты окажешься подо мной.
Ее губы начинают дрожать.
— Ты злишься на меня.
Я проглатываю появившееся разочарование, которое своим когтем скребет внутри и стараюсь ответить совершенно нейтральным голосом:
— Я не злюсь на тебя, поскольку знаю, что ты так же сильно хочешь меня, как и я, но почему-то решила, что мы не должны быть любовниками. Я хочу тебя, София. И я не приму отрицательного ответа.