Красота и ужас. Правдивая история итальянского Возрождения
Шрифт:
Древность церемонии и всего антуража подчеркивалась не только в описании Браччолини [18] . Рим вновь получил возможность занять центральное место в европейской политике – не только в христианстве, но и в утверждении временных правителей. Кроме того, можно было продемонстрировать роскошь города заезжим гостям. Германский советник Николаус Муффель присутствовал на церемонии, а затем посетил священные места Рима – от двадцати восьми мраморных ступеней Святой лестницы в Арачели до оков святого Петра в Сан-Пьетро-ин-Винколи. Муффель оставил интересное описание своего пребывания в Риме [19] . Хотя в XV веке Церковь переживала определенные проблемы, но религиозность была неотъемлемой частью жизни любого христианина. И все они считали 1452 год исключительно благоприятным для христианского мира.
18
Дополнительная информация см. Fletcher 2013b.
19
Muffel, 43, 95.
Но следующий год доказал обратное: древняя столица Восточной Римской империи – второй по величине город мира Константинополь – пала под натиском турок-османов [20] . Конец тысячелетней Византийской империи стал колоссальным психологическим шоком
20
Османская империя не была исключительно турецкой, но итальянские авторы того времени называли ее правителей и воинов «турками».
21
Дополнительная информация об осаде и ее описании у современников, см. Philippides and Hanak.
Венецианец Николо Барбаро стал свидетелем этих событий. Подготовка к завоеванию города велась довольно долго. Султана Мехмеда II недаром прозвали Завоевателем. Летом 1452 года он построил замок в шести милях от Константинополя. В августе султан захватил в заложники двух послов византийского императора. (За последние два с половиной века территория империи значительно сократилась и теперь представляла собой всего лишь Константинополь и Пелопоннес на юге Греции.) В XV веке представление о дипломатическом иммунитете еще лишь формировалось, и все же Мехмед перешел черту, приказав казнить обоих послов. Такой поступок был равносилен объявлению войны. Османы начали собирать армию численностью 50 тысяч человек [22] . После долгого периода отдельных стычек и попыток переговоров началась реальная осада города. Все это время помощь Константинополю доставляли венецианские и генуэзские корабли. Однако торговые интересы итальянских купцов шли вразрез с верностью христианам Константинополя (Византийская империя не являлась частью католической Церкви, здесь преобладало православие.) Когда греческие правители города обратились за помощью, венецианские купцы собрались в городской церкви, чтобы обсудить свою тактику: следует ли им остаться и поддержать греков по их просьбе? Венецианцы решили предоставить защитникам города пять галер, но не забыли выставить городским властям счет: 400 дукатов в месяц плюс питание для моряков. Император боялся, что при наступлении османов венецианцы могут покинуть город. Он не позволял им грузить на галеры свои грузы: шелк, воск, медь и кармин, – чтобы те не бежали под покровом ночи. И все же некоторые венецианские корабли, включая шесть галер из Кандии (Крит в те времена был венецианской колонией), смогли скрыться. Оставшиеся венецианцы, ожидая нападения турок, помогали укреплять дворец. Между окруженным крепостными стенами Константинополем на одном берегу пролива и анклавом Пера на другом был построен мост [23] .
22
Barbaro, 9.
23
Barbaro, 14–23, 24–25.
Осада началась 5 апреля 1453 года. К этому времени, по оценкам Барбаро, армия Мехмеда насчитывала уже около 160 тысяч человек. Другие источники оценивают численность солдат скромнее: около шестидесяти тысяч, причем две трети приходилось на кавалерию [24] . Как бы то ни было, численностью турки значительно превосходили защитников города. Нападающим нужно было определить самые слабые места в крепостных стенах, а дальше в дело вступали османские пушки (по словам историков, каждая пушка в день использовала тысячу фунтов пороха) [25] . Были и другие стычки. 20 апреля османский флот атаковал несколько генуэзских кораблей, но получил отпор. Христиане одержали победу – они воспользовались неожиданной сменой ветра. Эту победу Барбаро приписал благочестию генуэзцев и их искренним молитвам. Турки полностью сосредоточились на ведении войны на суше. На следующий же день им удалось пробить брешь в городских стенах. Чтобы отстаивать осажденный город, нужно было срочно заделывать бреши. Жители города использовали подручные материалы: они наполняли бочки обломками камней, чтобы укрепить стены, и рыли рвы, создавая еще одну линию обороны. Но Константинополь плохо подготовился к осаде. Уже в начале мая город стал испытывать недостаток припасов: хлеба и вина хронически не хватало. Небольшое облегчение принес венецианский корабль, который доставил в Константинополь припасы. Моряки переоделись в турецкие одежды и подняли на мачте флаг султана. Им удалось одурачить противника и войти в гавань. Но осада продолжалась. Османы пытались прорыть подземный ход. Грекам удалось дать отпор. Османы построили башню выше крепостных стен и собственный мост из бочек через пролив между Перой и Константинополем. 29 мая за три часа до рассвета Мехмед приказал своим солдатам начать штурм. Город пал. По мнению Барбаро, такова была воля Господа – но одновременно и исполнение древнего пророчества, сделанного еще императору Константину, имя которого носил город. Оставалось надеяться лишь на милость Христа и Богоматери [26] .
24
Siege of Constantinople, 3 (рассказ флорентийца Джакомо Тебальди).
25
Setton, vol. 2, 114–115.
26
Barbaro, 27–61.
Барбаро рассказывал, как турки превращали пленных христиан в рабов, в ужасающих деталях описывал разграбление города, захват заложников, изнасилования и убийства женщин, в том числе монахинь, и «великую бойню христиан по всему городу», когда кровь текла «по канавам, как дождевая вода после неожиданной грозы» [27] . Кто-то пытался спастись, кинувшись в море. Некоторые богатые венецианцы, знакомые Барбаро, попали в плен. Им назначили выкуп от 800 до 2000 дукатов. В дневниках Барбаро сильнее всего ощущается христианская враждебность по отношению к туркам. Их он называл «безбожными», «неверными», «коварными», «злобными», «хитрыми и злобными», а султана – «злобным язычником» и «псом». Особый гнев у него вызывали высокопоставленные христиане на службе у султана [28] . Впрочем, христиане вели себя не намного лучше. Не следует считать, что в рабство пленных обращали только османы. Жестокостей хватало с обеих сторон. Барбаро называл генуэзцев «врагами христианской веры», «коварными псами», заключившими
27
Barbaro, 67.
28
Siege of Constantinople (Тебальди), 5.
29
Barbaro, 39.
30
14. Siege of Constantinople (Анджело Джованни Ломеллино, бывший подеста Перы), 132.
31
Commynes 1906, vol. 2, 90.
Османы одержали великую победу. Один историк писал о «пушках, огромных, как драконы», рассказывал, как солдаты пробили крепостные стены, ворвались в Константинополь, разграбили его богатства (город был отдан им на три дня) и обратили в рабство его жителей. Другой с восторгом описывал, как «лучи света ислама» озарили павший город. Греческие беженцы ринулись на запад, чтобы собрать выкуп для освобождения родственников. Кто-то бежал от преследования. Некоторые вернулись, другие же так и остались на чужбине [32] . Но торговля продолжалась, и венецианцам следовало думать о собственной экономике. Они отправили послов к новым правителям, и в течение года Венеция заключила мир с Османской империей [33] .
32
Translations from Lewis, 30–31. См. также Harris.
33
Setton, vol. 2, 140.
Потеря Константинополя сплотила тех, кого османские историки называли «презренными неверными» [34] . Итальянские государства враждовали между собой, но перед лицом такой катастрофы в 1454 году заключили мир (Лодийский мир), а в следующем году – пакт о взаимопомощи, Итальянская лига. Папа Пий II (Энеа Сильвио Пикколомини), происходивший из знатной сиенской семьи, занял престол в 1458 году. Большую часть своего папства он пытался организовать крестовый поход ради возвращения потерянных земель. Пий II стал папой совершенно неожиданно. В молодости он вел самый обычный для юноши своего происхождения образ жизни. Он прославился любовными стихами. Его считали дамским угодником. В остроумных «Воспоминаниях», целые разделы которых закодированы, чтобы скрыть его едкие замечания в адрес своих противников, он увлекательно рассказывал о своих путешествиях. До престола Святого Петра Пикколомини был дипломатом и даже посещал шотландского короля Якова II. Во время этого посольства, по его собственному рассказу, он отверг предложение двух молодых женщин, которые собирались спать с ним, «по обычаю этой страны» [35] . Пий II был большим ценителем термальных бань, построенных в папском городе Витербо его предшественником, Николаем V. Витербо расположен к северу от Рима. Папа любил принимать гостей в саду в обществе своей любимой собачки Мюзетты. Жизнь и труды Пия II увековечены в серии замечательных фресок в библиотеке Пикколомини в соборе Сиены. На них он представлен в роли дипломата, знаменитого поэта – а затем папы.
34
Translation from Lewis, 30–31.
35
Pius II, 31.
Пий II умер в 1464 году. Папство его принесло глубокое разочарование. В 1459 году он созвал в Мантуе конгресс и объявил крестовый поход. Пий II разослал легатов по всей Европе, чтобы заручиться поддержкой правителей. Но европейские государства отнеслись к этому предложению весьма прохладно. Пий II умер в портовом городе Анкона на Адриатическом море, тщетно ожидая прихода кораблей. У европейских правителей были более важные заботы. Французы только что одержали победу в Столетней войне (1337–1453). Правящий дом Валуа отвоевал у английских Плантагенетов бразды правления Францией. В Англии соперничающие между собой ветви династии Плантагенетов боролись за власть – там шла война Алой и Белой розы, которая завершилась в 1485 году победой Генриха VIII над Ричардом III в битве на Босвортском поле. Испания еще не объединилась и тоже переживала серьезные династические проблемы. Священная Римская империя была занята защитой восточных границ от османских набегов, и перспектива морской кампании ее не привлекала.
С другой стороны, падение Константинополя под напором османов оказало самое серьезное влияние на развитие итальянской учености. В просвещенных кругах уже возник живой интерес к изучению греческого языка. В Италии нашли убежище образованные греческие беженцы. Так, например, Иоанн Аргиропул в 1456 году начал преподавать латынь и греческий в университете Флоренции. Он и раньше бывал в Италии – в 1439 году он обсуждал во Флоренции союз восточной и западной церквей, а затем находился в Падуе, но теперь Аппенины стали его домом. В 1466 году он стал гражданином Флоренции. Кроме того, он довольно значительное время провел в Риме [36] . Образованные беженцы из Византии работали переписчиками манускриптов или собирали тексты для библиотек гуманистической элиты [37] . Переводы трудов греческих авторов оказали значительное влияние на Колумба – в его записках часто встречаются ссылки на труды греческого географа Страбона (64/63 г. до н. э. – 24 г. н. э.) [38] .
36
Wilson 1992, 86–87.
37
Harris, 119–29.
38
Wilson 1992, 55.
Перед лицом внешней угрозы на Аппенинском полуострове на сорок лет установился относительный (хотя и не абсолютный) мир. Этот период стал временем перестройки и обновления Церкви и временем политической стабильности, что позволило торговцам в полной мере использовать географическое положение Италии в самом центре Средиземноморья. Это было время расцвета визуальных искусств: во Флоренции творил Сандро Боттичелли, в Мантуе Андреа Мантенья создавал фрески Камеры дельи Спози, в Риме восстанавливали Сикстинскую капеллу (настенные, но не потолочные росписи были закончены к 1482 году). Эти мастера шли по пути своих предшественников, в том числе Джотто (1267–1337), которые уже сделали фигуры на картинах более живыми, осознали важность наблюдения и передачи эмоций и открыли множество важных технических приемов, в том числе перспективу для передачи объема.