Красота по-русски (Я подарю тебе любовь)
Шрифт:
Сегодня вот, к сожалению, пришлось оставить сына одного дома – Зоя Львовна занята своими делами, а интервью этого Лена ждала очень долго. Пришлось смириться с ситуацией, как не скребло на душе.
Лена мысленно прикрикнула на себя, ругая за пустые страхи, поерзала на сиденье, поудобнее устраиваясь за рулем, и волевым усилием заставляя мысли переключиться на предстоящую работу.
У встречи, на которую Лена спешила и к которой так основательно готовилась, имелась своя предыстория, впрочем, как и у любого события, случающегося в жизни.
Больше четырех лет назад Лена Невельская безапелляционно
Ушла. В никуда.
Маялась осмысливанием ошибок, пытаясь понять, что впереди и куда дальше двигаться. Ни черта не получалось, было лишь четкое понимание, что ничего она не хочет, и ощущение полной пустоты внутри, как после пожарища в бесхозной избе. От самой себя, непутевой, от этих горьких мыслей Лена сбежала.
Нормальный такой, проверенный способ борьбы с депресняком, правда никому пока еще не помогавший по-настоящему слинять от проблем, но сбежала.
В Архангельск, в гости к одногруппникам по журфаку Ивану и Катьке Березиным, близким друзьям, с которыми они дружили всю учебу. Ребята поженились еще на первом курсе, а по окончании университета вернулись домой и множество раз зазывали Ленку приехать, посмотреть их прекрасный край, пообщаться от души и в большую радость.
Ну вот – поехала. Она бродила и бродила неспешно по улицам города, не замечая усталости, залечивая душевные раны, и… влюбилась в Архангельск, в русскую архитектуру, зодчество великолепных мастеров. И очаровалась необычайно, открыв для себя нечто новое, прекрасное. Жизнь вдруг вновь запахла весной, пробуждая, тревожа и напоминая, что все проходит, и жгучая боль в душе в том числе, как бы ни казалось это невозможным. Ленка встрепенулась, заболела небывалым интересом.
И понеслась, раскручиваясь, ее новая жизнь!
Пришлось залезть в давно откладываемые на покупку машины сбережения. На несколько месяцев Лена просто пропала, ухнув в изучение: Архангельская область, Кижи, Соловки – архитектура; Пермский край – древние деревянные идолы; Каргополь, Суздаль, Переславль-Залесский – иконы, зодчество! С восторженного восхищения русской древней архитектурой и зодчеством интерес девушки сместился к старинной мебели.
Посылом к столь глубокой заинтересованности предметом послужило неожиданное открытие. Оказалось, что при всей многочисленной, серьезной и многогранной освещенности истории архитектуры России практически отсутствует информация о внутреннем убранстве зданий, о мебели тех времен. Скудно, даже банально выхолощено – лавки, столы, позже сундуки, кое-что про прялки, ткацкие станки, предметы утвари.
Да ладно! Да не может быть! – решила Елена Алексеевна и погрузилась в изучение темы с азартом бывалого следователя, с головой по самую макушку. И между прочим открыла для себя много нового, совершенно небывалого!
Вернулась в Москву и буквально поселилась в Ленинке, в архивах, без зазрения совести пользуясь не изъятым по забывчивости отдела кадров удостоверением журналиста. Елена находилась тогда в непонятном статусе: не была уволена из газеты официально, но и не работала в ней.
Не раздумывая, Лена вновь влезла в заветные «закрома», решив,
Плохо или в полнакала Елена Невельская никогда ничего не делала, и сложился у нее из всех этих изысканий уникальный материал, подкрепленный множеством фотографий. Когда-то в школе Лена увлекалась фотосъемкой и даже в студию ходила, но с окончанием школы забросила эти занятия. Пришлось срочно вспомнить и еще поучиться кое-чему, чтобы снимать самой, правильно выставлять свет, улавливать нужный ракурс, – словом, много чему пришлось учиться по ходу, таская с собой тяжеленную аппаратуру. Но, когда снимки стали получаться действительно классные, ей прыгать от радости хотелось!
Ну и что у нас в результате? Вот перед ней увесистая папка и естественный вопрос: и что с ней делать?
Что делать, Ленка решила за одну бессонную ночь, придумав план дальнейших действий. Утром обзвонила самые солидные журналы, от интерьерных дизайнерских, до «Вокруг света», ничуть не смущаясь, представлялась журналисткой газеты, в которой работала раньше. Надо сказать, что имя Елены Невельской к тому времени уже было весьма и весьма известно в кругах журналистов, чем сейчас она и воспользовалась, предлагая материал к рассмотрению.
Почти нигде не отказали!
Лена обошла всех главных редакторов, на меньшее – замов или ответственных редакторов – не соглашалась. Рассказывала вкратце содержание материала, показывала снимки и присматривалась к реакции, к людям. Не хотелось отдавать свое детище в равнодушные руки.
Может, и не сложилось бы ничего – не выходило, не клеилось и не выстраивалось так, как ей задумывалось, и Лена уж подумывала, что надо, наверное, идти каким-нибудь иным путем, но…
Пришла она в один известный и солидный, как Лондонский парламент, журнал, освещавший мировую культуру, историю стран, городов и народов, воспользовавшись уже проверенным «заходом» в виде не изъятого удостоверения. По большому счету уже ничего не ожидая, это вроде и не совсем в тему, и, по-хорошему, она и предположить не могла, что сможет сотрудничать с такими матерыми «путешественниками».
Вошла в кабинет главного редактора, увидела Николая Васильевича Забарина и поняла, что никуда не уйдет, пока не уговорит его взять материал!
Уговаривать не пришлось.
Елена с энтузиазмом рассказывала о своих исследованиях, показывала снимки и только набрала наивысшие обороты красноречия, как издатель ее перебил:
– Оставляйте. Я просмотрю. Контактные телефоны оставьте у секретаря.
Ленка сбилась, а он, посмотрев на нее въедливо и пытливо поверх стильных очков, спросил неожиданно:
– В газете-то своей работаете?
– Нет, – вздохнув покаянно, призналась она.
– То-то, я смотрю, ваших статей давно не видно. Выгнали или сами ушли?
– Ушла.
– Что так? Обладаете прекрасным слогом и вроде в фаворе находились, первые полосы? Конфликт с начальством?
Он чем-то неуловимо напоминал Познера – возрастом, манерой держаться, лицом, улыбчивостью особой, морщинами и непростым мудрым взглядом.
– Все вместе, – чистосердечно ответила Ленка. – И с начальством, и с собой.