Красота спасет мымр
Шрифт:
Двойной удар этой тяжелой спецобуви пришелся Степе прямо в лицо. Сбитый на лету, Степан опрокинулся на спину, и тут же вдогонку за ним с антресолей по параболе вылетела катапультированная беспокойным плиточником чугунная кочерга. С точностью, способной посрамить магнитную торпеду, она тюкнула Степу по лбу, отскочив, стукнула о доски пола, и в квартире снова стало тихо.
В ванной комнате штукатур Таня, ожесточенно ведущая поиск собственного лица под чужеродными наслоениями гипса, перестала тереть переднюю часть головы, точно кошка, страдающая конъюнктивитом, и замерла с мокрым полотенцем в руках.
– Что, очнулись? – приоткрыв
Сразу же выяснилось, что никто не очнулся, совсем наоборот: оказалось, что на полу в кухне лежит еще одно бесчувственное тело, а из шкафа под потолком торчат здоровенные сапоги, явно содержащие далее чьи-то ноги. Причем эти конечности также не реагировали на внешние раздражители, из чего слегка обалдевшая Таня сделала вывод, что одной вызванной ею бригады «Скорой помощи», пожалуй, будет маловато, потому что носилок для выноса тел понадобится не менее четырех.
– У вас там что, эпидемия? – сердито спросила дежурная, приняв повторный вызов по тому же адресу.
– У нас катастрофа, – мрачно ответила Таня, созерцая свое пугающее отражение в зеркале над телефоном.
Первая «Скорая» примчалась через восемь с половиной минут, вторая – через десять, пропустив вперед только машину спасателей. Последовательность появления спецэкипажей сложилась сама собой, но оказалась правильной. Когда врач той «Скорой», что финишировала первым номером, быстрым шагом встревоженного Айболита вошел в квартиру, его с готовностью приняла в себя яма имени плотника Ивана Трофимовича. Яма была открытой, таким же получился и перелом ноги излишне торопливого медика. Подоспевшие спасатели извлекли матерящегося эскулапа из недр прихожей, своими силами оказали ему первую медицинскую помощь, после чего под белы рученьки подвели охромевшего доктора к лежачим больным в комнате и отправились спасать из плена антресолей мертвецки пьяного плиточника Василия.
Узник шкафа оказал спасателям пассивное сопротивление, выразившееся в непреодолимом заклинивании невидимых снаружи частей его организма в антресольной теснине. Элементарно выдернуть Василия за ноги не удалось, спасателям пришлось выковыривать его из шкафа, как устрицу из раковины. Мертвецки пьяная устрица протестующе пищала и обильно капала спиртом.
Переломанный доктор тем временем поочередно осмотрел Ивана Трофимовича, бабу Глашу и Степу Потапова, которого штукатур Таня в ожидании прибытия «Скорой» волоком перетащила в комнату. Все трое пострадавших лежали на полу навытяжку, как созревающие огурцы на грядке, и имели соответствующий бледно-зеленый вид.
Под полом, как шахтеры в засыпанной шахте, в крайнем физическом и моральном напряжении сидели сантехники Сергей и Виталий. Сжимая, как свечки, вертикально воздетые ломики, они беззвучно, но горячо молили далекие небеса утаить от невесть откуда взявшейся толпы наверху их присутствие в квартире. Небеса были к сантехникам благосклонны: люди наверху обходили стороной снеж но-белую лужу гипсового раствора, застывшую в углублении просевшего над люком линолеума, и таким образом тайна «подземных жителей» осталась нераскрытой.
Правда, в одно из длинных щупалец, пущенных алебастровой лужей через всю комнату, оказалась частично вмурованной баба Глаша. Объединенными силами оторвав старушку от пола, санитары двух «Скорых» обнаружили на спине у бабы Глаши плотные крыловидные наросты белого цвета, но сбивать их с бабушкиных лопаток не стали. Медикам
«Скорая» номер один увезла бабушку с приступом и доктора с переломом. Вторая карета ушла порожняком: пьяных плиточника и плотника медики сочли недостойными госпитализации, а Степа Потапов, едва очнувшись, улизнул из страшной квартиры своим ходом. Штукатур Таня прикрыла белые и каменно-плотные завитки своей новой прически в стиле мраморной Венеры из Милоса, смастеренной из газетки классической пилоткой-корабликом, и тоже ушла по-английски, не прощаясь, едва приехала первая «Скорая».
Надавав реанимационных оплеух плотнику и плиточнику, спасатели раскатали засученные рукава и принялись выяснять, кто несет ответственность за ложный звонок с сообщением о катастрофе, но в отсутствие сбежавшей Тани так и не смогли прояснить это темное обстоятельство.
Проходными дворами я пересекла запруженный машинами и людьми центр города и внедрилась в тихий тупичок, главной достопримечательностью которого были художественно размалеванные стены. Дизайном тупика занимались самодеятельные художники, работающие в модной современной манере «граффити». Творцам было лет по пятнадцать, и рисовали они не за деньги, а из любви к искусству и вдохновляющей их радиостанции с бодрящим названием «Тротил». Станция была новой, но уже снискала популярность у подростков, разновозрастных любителей экстрима и всяческих асоциальных личностей. Вагончик, в котором помещалась вся студия взрывоопасного радио, уютно притулился к стеночке в глубине тупика.
– Избушка, избушка, стань ко мне передом, к лесу задом! – поднявшись по ступенькам к двери и не обнаружив ни звонка, ни кольца-стучалки, ни какого-либо иного сигнального приспособления, громко прокричала я.
– А мы всегда только передом! – распахнув дверь, весело объявил Гоша Грохотулин. – Задом к народу пусть наши конкуренты становятся!
– Скрытый смысл этого программного заявления от меня ускользает, – сообщила я, входя в крохотный «предбанник», наполовину занятый столом с компьютером.
– Я хотел сказать, что мы, в отличие от наших конкурентов, всегда активны и никогда – пассивны! – объяснил Гоша.
– Вот всегда у тебя, Гошка, так: ляпнешь что-нибудь, а потом начинаешь подводить под сказанное философскую базу! – вынырнув из-за компьютера, посетовал лысый юноша самой демонической наружности: красноглазый и острозубый.
– Привет, Ромео! – сказала я.
Рома Чашкин предпочитает, чтобы его именовали, как шекспировского героя. Он и впрямь постоянно сохнет от любви, только предмет его обожания меняется вместе с каждой новой фазой луны. Внешне Чашкин больше смахивает на юного Дракулу, чем на героя-любовника, но он очень обаятельный, и джульетты, как правило, отвечают ему взаимностью. Рубиновый цвет Ромкиных очей в значительной степени вызван хроническим ночным недосыпанием, ибо Чашкин, как положено настоящему Ромео, каждой новой подружке демонстрирует жгучий итальянский темперамент. Впрочем, я подозреваю, что красные глаза имеют и другую причину: сдается мне, что Ромка – альбинос! Брови и ресницы у него белесые, а вот насчет волос на голове ничего не могу сказать, ибо Ромео Чашкин в свои двадцать пять лыс, как бильярдный шар.