Красота спасет мымр
Шрифт:
– Где же еще? – пожав плечами, подруга подкатила столик к моему дивану. – Ты поменьше болтай и побольше пей. Вот зеленый чай, твой любимый, с лимоном. Топоркович сказал, тебе нужно пить много жидкости, чтобы вымыть из организма всю эту гадость.
– Какую гадость? – задала я закономерный вопрос, послушно принимая дымящуюся чашку такой вместимости, что ее содержимого свободно хватило бы, чтобы вымыть мой организм не только изнутри, но и снаружи.
– Ну, какую? Эфир, – буднично ответила Ирка, бочком присаживаясь на краешек моего дивана. В руках она цепко
– Не помню, чтобы я пила эфир! – удивилась я. – Или ела, или что там с ним делают?
– Вдыхают, – спокойно объяснил Петенька, глядя на меня с необъяснимым умилением.
– Петюш, что случилось? – под взглядом невыносимо-голубых и сияющих Петиных глаз я наконец забеспокоилась. – Ты почему на меня так смотришь? Как будто втюрился! Я при всем желании не смогу ответить тебе взаимностью, у меня есть любимый муж!
– Я жутко рад, что ты жива, – признался Белов. – Не представляешь, как я перепугался! Сначала стрельба, потом этот жлоб с топором, и призраки вопят, как мартовские коты, а ты все не просыпаешься!
Понимая, что я ничего не понимаю, я глотнула чаю, зачем-то заглянула в чашку и, увидев в ней свое помятое и откровенно озадаченное отражение, попросила:
– А нельзя ли рассказать мне все по порядку? Похоже, я много чего пропустила!
– Расскажи, Петенька, еще раз, – милостиво кивнула Белову Ирка.
Признаться, это ее «еще раз» мне очень не понравилось! Значит, подружка уже в курсе всего, что для меня пока что остается загадкой! Обычно мы с Иркой пробирались к истине вместе, а единолично представлять темные непросвещенные массы мне было обидно. Я надулась, но никто не обратил на это внимания. Ирка как ни в чем не бывало наполнила ароматным чаем вторую полуведерную кружку – на сей раз, как я увидела с облегчением, не для меня, а для Пети.
Белов благодарно принял емкость с горячим питьем, шумно отхлебнул и начал рассказывать. Повествование его имело традиционный сказочный зачин и начиналось издалека, буквально с середины прошлого века.
– Давно это было. Жили-были старик со старухой, – напевно поведал мне Петя. И тут же начал сбиваться с ритма: – То есть тогда они еще не были старыми, потому что это было полвека назад, когда Зоя Сорокина и Степан Потапов были еще совсем молодыми, – тут Петя замолчал.
– Причем молодыми во всех смыслах, – вставила Ирка, явно желая помочь застопорившемуся рассказчику. – Молодыми годами и молодыми супругами.
– Только это был гражданский брак! – напомнил Петя.
– Но жили они вместе! – сказала Ирка.
– Послушайте, а нельзя ли, чтобы рассказывал кто-то один? – не выдержала я, устав от необходимости переводить взгляд с Пети на Ирку, а с Ирки – снова на Петю. Это было так неудобно, что у меня даже возникло чувство солидарности с обиженными собаками, над головами которых любящие хозяева перебрасываются мячиком.
– Точно, вместе они жили, – невозмутимо кивнул Петя.
И только после этой реплики Белов посмотрел на меня. Однако то, что он сказал дальше, находилось вне всякой
– В твоей новой квартире они жили!
Я разинула рот, но не стала перебивать сказочников. Мне просто сделалось очень интересно.
– Жили они дружно и счастливо, пока однажды Зоя не улучила мужа в измене. После этого отношения между супругами катастрофически испортились, и никакие запоздалые попытки Степана их наладить не удались. Оскорбленная в лучших чувствах Зоя повесу мужа не простила, – тряхнув чайником, сказала Ирка таким тоном, который яснее ясного говорил: если муж оскорбит в лучших чувствах ее, минимум, что ему грозит, – это смертная казнь через ошпаривание.
– Она выгнала его из дома! – пояснил Петя, заметно поежившись.
Я не поняла, было ли это опасливое движение спровоцировано Иркиными вольными упражнениями с чайником, или же Петя неодобрительно отнесся к суровости, проявленной Зоей.
– И правильно сделала! – тут же заявила Ирка. – Тем более, что у нее на это было полное право, ведь квартиру, в которой они жили, получила именно Зоя. Гражданский супруг даже не был в ней прописан!
– Степан не был согласен с таким мнением, – напомнил Петя.
Я хихикнула: Ирка и Белов спорили так, словно были адвокатами рассорившихся супругов.
– Он вложил в обустройство семейного гнездышка немало сил и средств и потому чувствовал себя несправедливо обиженным, когда его выставили на улицу с одним чемоданчиком! – не заметив моего смешка, сказал Белов. – К тому же разобидевшаяся Зоя самым оскорбительным для Степана образом попросила соседей приглядывать за квартирой в ее отсутствие, чтобы изгнанный муж не унес из дому что-нибудь ценное.
– Скажите, а соседкой Зои уже в те времена была баба Глаша? – поинтересовалась я. – Да? В таком случае Степан не мог бы и чайной ложечки унести!
– Ложечки он и не трогал, – желчно кивнула Ирка. – Он украл у Зои кое-что гораздо более ценное!
– Что конкретно, мы пока не знаем, – поторопился вставить Белов. – Но именно из-за этого ценного имущества твоя квартира стала так притягательна для разных жадных типов.
– Опять ничего не понимаю! – призналась я.
– Дело в том, что Степан украл нечто очень дорогое у жены, но не вынес это сокровище из дома, а спрятал где-то в квартире, – объяснила Ирка. – Наверное, надеялся изъять клад позже, когда эта твоя баба Глаша притупит бдительность. Он ведь и ключ от квартиры себе оставил!
– Ерунда какая-то, – пробормотала я. – Да ведь с тех пор прошло больше пятидесяти лет! За это время Степан, имея ключ, свободно мог вынести по кирпичику всю квартиру!
– А вот и не мог! – горячо возразила мне Ирка. – Хитрец сам себя перемудрил! Несчастная Зоя не перенесла двойного удара: измены горячо любимого мужа и потери своего сокровища! У нее отнялись ноги, она стала инвалидом и с тех пор практически не выходила из квартиры!
– Подлец Степа, наверное, локти кусал! – я не удержалась и тоже примкнула к движению в защиту женщин, оскорбленных в своих лучших чувствах.