Красотка

Бочка Наталья

– Ванечка, не бей Машу, настоящие мужчины никогда не бьют женщин.

– А я ещё мальчик, значит, мне можно бить девочек, – Ваня всегда найдёт кого стукнуть и что ответить.

Я внушаю детям только хорошее.

Есть, конечно, и те, кто хулиганит, дерётся, плюётся и щипается. Но для меня нет плохих детей. Все они в чём-то уникальны, нужно только разобраться в чём.

Я люблю детей, а они любят меня.

Может, это звучит нескромно, мол, придумываю, или хвалю себя. Но если зайти ко мне в группу и посидеть немного, можно понять,

о чём я говорю. Мне с ними интересно, и только здесь я понимаю, с какой целью кто-то создал меня такой.

– Василиса Сергеевна, моя мама говорит, что вы добренькая, потому что толстенькая, а толстые люди злыми не бывают, – с серьёзным выражением лица подошла ко мне Аня.

– Моя мама не такая толстенькая, как вы, – дернул за свитер Илюша.

– Твоя мама когда-нибудь тоже станет толстенькой, – успокоила я мальчика.

Илюша обиделся, но лучше ему знать, когда-нибудь все люди становятся толстенькими.

На работе самое счастливое время.

Вечером я никак не хочу уходить. Готовлю что-нибудь для занятий на завтрашний день: вырезаю, клею, записываю.

И когда уборщица почти выталкивает меня за порог детского сада, я с грустью понимаю, что рабочий день закончился, всех детей давно разобрали, нужно идти домой.

А ещё я очень радуюсь, когда кого-то из детей забывают родители.

Вот прямо по-настоящему, забывают забрать из детского сада. Тогда я набираю все номера, какие могу набрать и, не получив ответа, еду домой. Конечно же, с ребёнком, которого забыли забрать родители.

Это случается нечасто, но бывает.

В такие дни у нас дома всегда весело. Мама, папа и я, как ужаленные в одно место, пытаемся угодить малышу. Накормить, успокоить, поиграть. И потом, когда приезжает кто-то из родителей, ребёнок даже не хочет от нас уходить.

Да, такие вечера я люблю.

А однажды, в один из таких вечеров, я встретила Его!

Не принц, и не Шрек, просто – Он.

Почему-то я совершенно отчётливо это поняла.

––

Дело было так.

18:30, а у меня ещё Маша Егорова в группе играет.

Собираю разбросанные игрушки и поглядываю не девочку. Она грустно играет с куклами, явно привыкшая играть одной. Худенькая, бледная, тихая, в группе она недавно и ещё сторонится других детей. Грустная и задумчивая, и я никак не могу понять отчего.

Приводит в сад и забирает её бабушка. Но сегодня я никак не могу до неё дозвониться, телефон всё время отключен.

В 19:00 я выключила свет в группе, взяла Машу за руку, и девочка тихо пошла за мной.

В маршрутке она сидит у меня на коленях, грустно смотрит в окно. Светлые реснички то и дело вздрагивают то ли от ветра, то ли от того, что хочется плакать. Не знаю. Стараюсь сказать что-то весёлое, чтобы Маша улыбнулась. Но даже это не помогает.

Дома все обрадовались нашему приходу. Мама понеслась на кухню накладывать нам с Машей ужин, а папа уже кричит из комнаты:

– Иди сюда, девочка, чего покажу!

На этот случай у него всегда

готово много всего интересного: от фигурок динозавров до красочных книг и пазлов. Даже когда ребёнку всё это не нравится, папа всегда знает, чем утешить, и рассказывает одну из своих многочисленных, увлекательных историй: про рыбалку, или охоту. Да так рассказывает, что те из детей, кому довелось эти истории слушать, перестают быть грустными.

Ну, в общем, папа мой умеет рассказать так, что все валятся со смеху. Даже дети.

Мы поели, попили, послушали папины истории. Посмеялись. И уже думали разбирать кресло-кровать, чтобы положить Машу спать, когда прозвучал звонок в дверь.

Мама побежала открывать.

– Ах, вы за Машенькой? – послышалось из прихожей.

– Да, вы извините, пожалуйста, я её папа, – мужской голос в ответ.

Что-то не то. Я вышла в прихожую и на несколько секунд остановилась.

Какой ещё папа? – хотела сказать, но промолчала, как будто проглотила язык.

Он стоит в прихожей. Улыбается. Взгляд добрый, глаза голубые. Красный от холода нос, растрёпанные волосы, на подбородке и скулах тёмная щетина. В довершение картины вокруг шеи обмотан смешной клетчатый шарф.

– Вы извините, я поздно заканчиваю, а моя мама попала в больницу. Я не знал, звоню ей целый день, а потом побежал за Машей, мне дали ваш адрес. Я на такси…

– Хорошо, сейчас. Машенька, собирайся! – я вышла из состояния задумчивого рассматривания.

Девочка вышла, прижалась к папе, и мне снова показалось, что она хочет заплакать, но не может. Стесняется, или сдерживается.

– Папа, а мне тут понравилось, – тихо сказала она.

Этот папа глянул на меня и улыбнулся, и тогда я опять забыла, что хотела сказать.

– Она поужинала, вы не волнуйтесь, – вступилась мама, глядя на то, как я туплю.

– Спасибо вам, спасибо.

Они ушли. А я осталась в своей квартире, ничего не понимающая, и совершенно удивленная, что у Маши есть вот такой папа.

В тот вечер я поняла самую плохую вещь – кажется, я влюбилась в чужого папу.

Глава 3

Проблемы падают прямо с неба.

Только доделал один проект, собрался отдохнуть по-человечески. Сходить с Мышонком в парк, на качели, покатать её на лошадке, как шеф принес новый проект. Вернее, не новый, а работу Дятлова, которую тот не осилил.

Всё несут мне. Доделай, Тимофей, помоги, Тимофей!

А я собственного ребёнка не могу нормально на карусели сводить.

Пока разгрёб кучу дел, которую на меня навалили, уже наступил вечер. Думал, что мама заберёт Машу из садика, как тут раздался звонок:

– Сыночек, я в больнице.

– Как, мама, что с тобой?!

– Не волнуйся, всё в порядке, сказали нужно подлечиться. Ты Машеньку забери. Не забудь.

– Хорошо, не волнуйся.

Помчался в садик, там дали адрес воспитательницы, которая забрала Мышонка домой.