Кратер Эршота (Рисунки В. Цирценса)

Пальман Вячеслав Иванович

— Эге-ге-ге!.. — раздалось близко в лесу. — Александр Алексеевич! Ороч-ко-о!.. — кричал по слогам Хватай-Муха, продираясь сквозь чащу.

— Здесь я!.. — громко отозвался агроном и в ту же минуту увидел медведя. — Ну, знаете!..

Ослабев от испуга, агроном сел на влажную землю и смотрел на зверя блуждающими глазами.

Странно повёл себя бурый лесовик. Вместо того чтобы задать пришельцу взбучку или, в лучшем случае, рявкнуть для острастки и самому дать тягу в кусты, как это часто делают на Севере благоразумные бурые медведи, он фыркнул, стал на все четыре лапы и вперевалочку, но с достоинством подошёл к агроному, не спеша обнюхал его, потёрся шершавым

боком о его полушубок и тоже сел, как умеют сидеть ручные медведи — то есть вытянув вперёд раскоряченные задние лапы и опустив на брюхо передние. Обомлевший агроном, должно быть не отдавая себе отчёта в происходящем, виновато улыбнулся, протянул руку и погладил тёплую пушистую шерсть своего соседа. А тот, видимо, оценил этот дипломатический жест дружбы, в знак чего лизнул руку нового приятеля и закрутил головой, помаргивая своими маленькими жёлтыми глазками.

Идиллия окончилась неожиданно. В пяти метрах от них щёлкнули взведённые курки: это Лука Лукич вскинул свою двустволку.

— Не надо стрелять! — хриплым, каким-то не своим голосом успел сказать Орочко. — Не надо, Лука Лукич. Он… Он… Это ручной медведь…

— Ручной?! — недоверчиво переспросил Хватай-Муха. — Чи цирк сюда приихав, чи киносъёмка?..

Но медведю, что-то не понравилось в этом диалоге. Он со вздохом опять стал на все четыре лапы и быстро пошёл прочь.

Менее чем через час Усков и его спутники достигли подножия северной стены. Густой лес подступал к ней почти вплотную. Необычайная высота стены придавала лесному уголку загадочный, сказочный вид. На память невольно приходили картины Васнецова, написанные по сюжетам пушкинских сказок. Вот, кажется, сейчас из дремучего леса выйдет кудесник, звякнет золотой цепью учёный кот и задрожит земля под копытами боевого коня русского богатыря…

Но Усков глядел на мир глазами геолога. Его больше всего интересовали камни. Как возникла гигантская стена, поднявшаяся на такую высоту? Что таит она в себе?

Усков мысленным взором видел перед собой далёкие дни геологической революции, эпоху горообразований и вулканов.

Было когда-то так. Колыхалась Земля. Над широкими просторами мира горело дрожащее зарево, и чёрное от дыма небо висело над беспокойной Землёй. Могучие подземные толчки сотрясали окрестности. Земная кора дыбилась: вспучивались древние пласты, залегавшие доселе в глубинах земной оболочки. В судорожных корчах рождались горы, и под их напором отступали, ревя, обмелевшие океаны. В разрывы земной коры снизу хлынули газы, пепел и расплавленная магма. Словно огромная пробка, рванулась вверх жидкая вулканическая масса, срезала в этом месте неровности скал, выбросила камни на склоны гор, и в пустой трубе кратера, между только что родившихся стен, заклокотала лава.

Прошли века, минули тысячелетия. Остепенилась Земля. Остыл, присмирел вулкан. Кипящая лава осела вниз, покрылась коркой; началось медленное разрушение созданного. Уже осыпалась щебнем южная сторона вулкана, и через какое-то время на дне кратера появилась жизнь. Но под кратером, далеко внизу, уже много-много веков сохраняется лютый жар. Достигает поверхности тепло, согревает источники и ручьи, даёт жизнь мхам. травам, кустарникам и лесам. И только северная стена грандиозного каменного колодца стоит тысячелетиями голая, сумрачная и неприветливая, как и в грозную пору геологических катастроф…

Путники остановились около этой стены. Борис ударил по камню раз, другой. От стены отлетел кусок. Борис поднял его, протянул Ускову.

— Первородный камень, гранит больших глубин, — сказал Усков. — А вон там, выше по стене, можно найти

и другие породы, осадочные. Смотрите, вон чернее г… Это уже сланцы. История земных напластований раскрывается здесь перед нами, как в музее. Жаль, цель у нас несколько иная. Ох, многое можно прочитать на страницах этой открытой истории Земли. Однако думать, что мы сможем найти выход из кратера именно здесь, по-моему, всё-таки пустое мальчишество. Стена монолитна и отвесна. Уж если мы что и найдём, так это там… — Он указал рукой на юг.

Любимов в знак согласия молча кивнул головой. И они двинулись на юг, продираясь сквозь чащу, перелезая через каменные завалы, обходя ямы и упавшие деревья. Шли, стараясь не удаляться от стены. Изредка кто-нибудь взбирался на скалу или дерево и осматривал окрестность. Сверху были видны только верхушки деревьев огромного леса. Водное зеркальце озера блестело не ближе двух километров, чуть видное сверху сквозь гущу деревьев. Но вот неожиданно лес оборвался. Дорогу пересекал ручей. Берега его оказались голыми, вода бежала по красноватому щебню. Миллионы пузырьков возникали и с лёгким шипением лопались на поверхности воды.

— Нарзан? — сам себя спросил Усков. Полной пригоршней зачерпнув воду, он напился — сперва осторожно, а потом с явным наслаждением.

— Да, нарзан! Прекрасная углекислая вода, товарищи! Угощайтесь. Богатырь-вода…

Так был открыт источник, получивший тут же имя «Случайного».

И снова лес и лес… По вот наконец крутой поворот стены — и перед разведчиками открылась каменная россыпь, полуосыпавшаяся перемычка в самом узком месте между двумя кратерами Эршота.

— Смотрите! — воскликнул Любимов и указал вперёд. — Тропа! Самая настоящая тропа! Кто-то здесь ходил!

Любимов быстро наклонился. Вот следы медведя; он тут проходил, и не один. Л вот глубокие и острые парные вмятины, так знакомые каждому северному охотнику. Ну конечно — горные бараны! Тут же лёгкие, еле заметные следы лисицы — цепочка круглых ямочек, отчётливо видных на влажном грунте.

— А это? — спросил Петя, указывая на какие-то вмятины чуть в стороне.

— Это? Гм… — Любимов недоуменно пожал плечами. — Вот уж действительно «ножки». Такими «ножками» можно сваи вбивать… Не понимаю… — чистосердечно прибавил он, подумав. Усков усмехнулся.

— Если бы мы находились в Африке, где-нибудь в районе Килиманджаро или в тропических лесах Индо-Китая, я бы с уверенностью сказал, что здесь проходили на водопой слоны…

Прошли немного вперёд. Тропа расширялась. По бокам её лежали сотни огромных глыб. Возле одной из них, весом не менее пяти тонн, Усков остановился и отковырнул с её поверхности клочок земли с травой.

— Похоже, что этот камень лежал недавно в земле. Видите, даже трава свежая! А сейчас он лежит на камнях, в метре над землёй. Странно! Какой же силой его выкинуло на россыпь? Может быть, здесь квартирует нечистая сила?

Усков сам засмеялся своей шутке, но в его смехе слышалась тревога.

Разведчики по тропе перевалили через самую низкую часть перемычки, и перед ними открылась широкая панорама второго кратера. Дно его постепенно опускалось, так что уровень второй чаши вулкана оказывался ниже первого на несколько десятков метров. Все видимое пространство заросло лесом. Среди серо-зеленой чащи в нескольких местах просвечивали поляны, кое-где поблёскивала вода. Пейзаж отсюда, сверху, казался таким мирным, спокойным, что для страхов и тревог не оставалось места. Со всех сторон кратер замыкали тёмные, высокие стены. Эти каменные громады будто сторожили вечный покой заколдованного, сонного лесного царства.