Краткая история Англии и другие произведения 1914 – 1917

Честертон Гилберт Кийт

Он, конечно, знал, что порки есть и в британской армии, но немецкий стандарт порок был гораздо суровее – там вошли во вкус. Кроме этого, у Коббета были бабушкины предрассудки, будто право наказывать англичан принадлежит лишь англичанам, и другие подобные предубеждения. И он стал протестовать – не только устно, но и печатно. И скоро он узнал, как опасно вмешиваться в высокую политику высокой ганноверской военщины. Чтобы не ранить лучшие чувства иностранных наемников, Коббет был заключен в Ньюгейтскую тюрьму на

два года, а штраф в 1000 фунтов должен был превратить его в нищего.

Этот небольшой инцидент – прозрачный набросок реальности Священного союза, демонстрирующий, что он на самом деле значил для стран, наполовину освобожденных, но принимающих сторону иностранных королей. Это, а не «Встреча Веллингтона и Блюхера», должно стать темой гравюры как величайшая сцена войны. Из этого примера пылкие фении должны узнать, что тевтонские наемники не ограничивались исключительно пытками ирландцев. Точно так же они были готовы пытать англичан; у наемников нет особых предпочтений.

В глазах Коббета мы страдали от наших союзников точно так же, как могли бы пострадать от завоевателей. Бони [105] был пугалом [106] ; но немцы были подлинным кошмаром, к тому же сидящим на нашей шее. Для ирландцев союз означал разрушение всего ирландского, от веры святого Патрика до пристрастия к зеленому цвету. Но для Англии он означал также разрушение всего английского, от акта Habeas Corpus до предрассудков Коббета.

После истории с поркой он превратил свое перо в бич и бичевал им, пока не умер. Этот неудержимый памфлетист был одним из тех, кто доказал разницу между биографией и жизнью. Из его биографий мы можем узнать, что он стал радикалом, который когда-то был тори. Из его жизни мы бы узнали, что он всегда был радикалом, потому что всегда был тори. Немногие люди изменились меньше. Вокруг него такие политики, как Питт, менялись постоянно, будто факиры, скачущие вокруг священной скалы. Его тайна была похоронена вместе с ним; а заключается она в его заботе об английском народе. Он был консерватором, потому что заботился о прошлом своего народа, и либералом, потому что заботился о его будущем.

105

Наполеон Бонапарт.

106

«Вопеу» и «bogey» – игра слов.

Но было еще кое-что, куда более значимое. Он обладал двумя видами морального достоинства, очень редкого в наше время: он был готов с корнем вырвать древние успехи и готов был противостоять грядущим бедствиям. Бёрк говорил, что лишь немногие остаются партизанами, стоящими за павшего

тирана, – он мог бы добавить, что еще меньше бывает критиков у тирана, который устоял.

И сам Бёрк определенно таким не был. Он дошел до безумного самобичевания, когда выступал против французской революции, уничтожавшей собственность богатых, но никогда не критиковал (или просто не видел, надо отдать ему должное) революцию английскую, начавшуюся с разграбления монастырей, а закончившуюся изгородями при огораживании, – революцию, широко и последовательно уничтожившую собственность бедных. Хотя он риторически помещал англичанина в крепость, политически он не позволял ему иметь даже выгон.

Коббет, куда более исторический мыслитель, увидел начало капитализма в грабежах тюдоровских времен и сожалел о них; а триумф капитализма он видел в индустриальных городах и бросил им свой вызов. Он стоял за парадоксальное утверждение, что Вестминстерское аббатство [107] куда более национально, чем аббатство Уэльбек [108] . Тот же парадокс велел ему утверждать, что жители Уоришкира должны гордиться Стратфордом-на-Эйвоне больше, чем Бирмингемом. Он бы не стал искать ни Англию в Бирмингеме, ни Ирландию в Белфасте.

107

Сохранило своей религиозный статус.

108

Распущено при Генрихе VIII, в дальнейшем – резиденция герцогов Портлендских.

Великолепный уровень литературного мастерства Коббета выжил после нападения на него со стороны его же равно великолепных взглядов. Но этот стиль тоже оказался недооценен в годы угасания английских традиций. Более осторожные школы упустили из вида, что сама суть английской речи не только сильна, но даже неистова. Англичанин первых газетных полос стал мягким, умеренным, сдержанным; но этот англичанин первых полос внутри пруссак.

Короткие согласные английских слов – это Коббет. Доктор Джонсон был нашим великим словесником тогда, когда говорил «вонь», а не тогда, когда говорил «загнивание». Возьмите простую фразу вроде «raining cats and dogs» [109] и заметьте, что она не только экстравагантно образна (она вполне шекспировская), в ее произношении есть зазубрины. Сравните «chats» и «chiens» – это не одно и то же.

109

Т. е. «проливной дождь».

Конец ознакомительного фрагмента.