Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви
Шрифт:
Грозное "оскудение" священства давало себя чувствовать роковым образом: тысячи младенцев жили без священнического крещения, лишь с "бабушкиным" погружением; сотни погребений над умершими совершались священниками заочно, многие браки совершались без венчания, в ожидании приезда священника; божественная литургия совершалась редко, самое причастие оскудевало. Жизнь церковная во многом расстроилась. Приходилось всего бояться, во всем таиться и скрываться. Нельзя было собраться на дому помолиться Богу, это считалось большим преступлением и каралось весьма строго. Запах ладана, лишняя лампада перед святой иконой или свеча принимались за признак недавнего моления, и тогда производились в таком доме и даже в соседних повальные обыски, обычно с грабежом и всякими насилиями. По всей стране беспрерывно шли аресты древлеправославных христиан; тюрьмы, пересылочные участки, места ссылки были переполнены ими. Остававшихся еще во многих местах священников приходилось укрывать, перевозить из одного прихода в другой и нередко в отдаленные места со страшной опасностью и чрезвычайным искусством, на которое могут быть изобретательны христиане лишь в моменты наивысшего напряжения всех своих душевных и духовных сил. Но такое состояние не могло продолжаться бесконечно. Нужно было искать выхода из него. Главное - обеспечить себя совершителями таинств церковных. Нужно иметь своего епископа.
Еще до разорения Иргиза в его монастыри съезжались старообрядцы из разных мест и обсуждали все эти вопросы и главный из них: где приобрести епископа. И не менее важный: где его сохранить от николаевских преследований. На этих совещаниях выдвинулся своими умными, обдуманными и обоснованными предложениями весьма сведущий в Писании и в истории, но в то же время и весьма молодой еще уроженец г. Горбатова Нижегородской губернии Афоний Козьмич Кочуев. [186] Он предложил, во-первых, отыскать епископа на Востоке (в восточных патриархиях в Египте, Сирии и других местах): может быть, и на самом деле, как тогда многие старообрядцы надеялись, Господь сохранил там благочестивых епископов; если же таковых не окажется, принять епископа согласно церковным канонам и древней церковной практике от греческой церкви, о которой в то время доходили в Россию сведения, что она меньше отступила от древнего благочестия, чем русская - никоно-петровская. Во-вторых, епископскую кафедру устроить непременно за границей: в Турции ли, в Австрии или в Польше, где имеется
186
А.К. Кочуев был во многих отношениях замечательным и исключительно редкостным человеком. Уже в шестнадцать лет был таким начетчиком, что многих удивлял своими знаниями. Мельников отзывается о нем, что он "был редких способностей". Профессор Субботин рекомендует его как "выдающегося по уму, начитанности и предприимчивому характеру", как обладавшего талантливым пером и незаурядным даром слова и вообще как "многоталантливого" человека. Он был ученым палеографом и состоял в звании соревнователя Московского Общества Истории и Древностей. Но не в этом во всем было его главное достоинство: он был с юношеских лет подвижником, всецело отдавшись духовной жизни; скрывался долгое время в пустынных местах и пещерах, где проводил дни и ночи в молитве, посте и в чтении святых книг; одно время даже юродствовал по примеру древних русских святых - юродивых. Оставался всю жизнь девственником и закончил жизнь в Суздальской крепости, куда был заточен по повелению императора Николая I. См. о Кочуеве: Мельников-Печерский-П.И. Очерки поповщины; проф. Субботин Н.И. История Белокриницкой иерархии; Мельгунов П. Суздальские узники; Церковь на чужбине (старообрядческий выпуск). Харбин,1940.
187
Трудами г. Мельникова-Печерского нам приходится часто пользоваться: он весьма талантливый писатель и больше известен среди интеллигентных читателей своими знаменитыми романами из жизни старообрядцев: "На горах" и "В лесах". Через его руки прошли очень многие официальные и частные документы по старообрядчеству: он был чиновником особых поручений при императоре Николае, сам принимал участие в применении к старообрядчеству николаевских мер и был очевидцем многих событий в старообрядчестве. Поэтому сведения его весьма ценны. Но, к сожалению, он часто не в меру фантазирует, приобретя к этому навык в качестве талантливого романиста. Поэтому все историки, пользующиеся его сведениями, ценят в них только фактическую сторону, документально обоснованную, а все его вымыслы отбрасывают. Так и мы поступаем. Даже митрополит Антоний Храповицкий отзывается о нем, что он писал анекдоты, о заволжских старообрядцах // Избранные сочинения Антония. Белград - Сербия. С. 404. А вот отзыв о нем заволжского старожила-старообрядца: "Да... Старики наши жили не как мы... Теперь вот и леса-то повырубили, а и были тутотка на моей памяти леса непроходющие... Пошло эдак нехорошо, когда появился еретик Павла Иваныч (Мельников-Печерский), да Божиим попущением похитил икону Казанскую Матушку Владычицу. Его, еретика, везде чеканашка - невидима сила проносила, он скрозь лесную чащу видел все скиты святых старцев, отшельников на сто верст, говорят..." // Нижегородская земская газета; Слово Церкви. 1917. № 13. С. 228.
188
Тогда Санкт-Петербург.
– Ред.
Под покровом глубочайшей тайны нужно было выполнить единогласное решение Московского старообрядческого собора, то есть всей старообрядческой Церкви, об отыскании епископа и об устройстве за границей старообрядческой архиерейской кафедры. Для этого нужны были люди необыкновенные, с большой силой воли, выдержанные, преданные до смерти порученному им чрезвычайному делу, знающие, начитанные, "многоталантливые", как выразился проф. Субботин о Кочуеве. И такие люди нашлись, точно для сего дела рожденные. Главным из них был Петр Васильевич Великодворский, впоследствии, выражаясь характеристикой Субботина, "стяжавший себе великую знаменитость в старообрядческом мире под именем инока Павла". [189] Вторым был инок Геронтий, в мире Герасим Исаевич Колпаков.
189
Нам придется нередко ссылаться на труды проф. Московской духовной академии Н,И. Субботина, мы уже делали эти ссылки. Но о нем, как и о Мельникове-Печерском, необходимо сделать некоторые замечания. Он имел в своем распоряжении богатейший материал по истории старообрядчества, как первоначальной (истории раскола), так и последующей - истории старообрядческой иерархии. По первоначальной истории им изданы девять томов "Материалов по истории раскола" и много других актов и документов, повестей и рассказов, отдельными книгами или брошюрами. По истории же старообрядческой иерархии, получившей название Белокриницкой, о которой будет речь ниже, для Субботина был специально выкраден из старообрядческой Белокриницкой митрополии весь ее архив: все подлинные акты, документы (правительственные, соборные, частные, переписка старообрядческих деятелей - дружеская, интимная, личная). Получал Субботин и другим путем из первых рук старообрядческие документы, нередко в подлиннике. Использовав все эти документы для своей трехтомной "Истории Белокриницкой иерархии" и для многих других своих трудов, он потом издал их - одни под наименованием "Материалы для истории австрийской иерархии" (один том), другие под названием "Переписка раскольнических деятелей" (три тома). Все эти документы имеют чрезвычайную ценность, и субботинская "История Белокриницкой иерархии", как основанная на этих источниках, принесла старообрядческой Церкви колоссальную пользу, особенно первый ее том, в котором документально опровергнуты многочисленные выдумки, анекдоты и всякая клевета на первого старообрядческого святителя - митрополита Амвросия. Но нельзя не пожалеть, что сам Субботин является во всех своих трудах не ученым, беспристрастным и честным исследователем того, что было, а беспардонным миссионером, казенным миссионером, упорным и злобным, способным и на клевету, и на пользование явно подложными документами, в чем в свое время был изобличаем. В своей речи, произнесенной в начале диспута по поводу представленной им "Истории", на соискание ученой степени доктора церковной истории, он откровенно заявил, что "задачей его было - историческим ходом учреждения Белокриницкой иерархии доказать ее неправильность и незаконность" // Братское Слово. 1886. Т. I. С. 618-619. Конечно, это уже не научная задача, а миссионерская, и пришлось Субботину по-своему истолковывать факты, делать всякие натяжки, прибегать к ложным и до очевидности смешным выводам, вроде того, что однажды иноку Павлу пришлось воспользоваться чужим паспортом, ну, значит, - делает отсюда вывод Субботин, - Белокриницкая иерархия фальшивая, раз у главного деятеля ее оказался паспорт фальшивый. Но читая и с такими намерениями написанную "Историю", основанную, однако, на фактах, которых никак нельзя было замолчать и искажение которых очевидно, приходим к выводу, совершенно обратному тому, который делает Субботин.
Вся жизнь инока Павла была чудесной. С ранних лет его тянуло уже к жизни духовной, подвижнической: 12-летним мальчиком он делает попытку уйти в Стародубческие старообрядческие монастыри, что ему тогда не удалось. Только уже в 25-летнем возрасте он поселился в знаменитом Лаврентьевском монастыре (близ г. Гомеля), впоследствии тоже разоренном и отобранном от старообрядцев николаевским правительством. Одаренный от природы богатыми способностями, Павел имел страстную любовь к чтению книг духовного содержания и обладал поэтому колоссальными познаниями в церковно-богословской и церковно-исторической литературе. Почти с детства он проникся глубокой верой, которая потом не изменяла ему никогда, что он предназначен Самим Богом для совершения какого-то великого дела. Своим неизменным покровителем считал святителя Николу Чудотворца, который действительно ему являлся неоднократно и давал свои наставления. По ним и действовал Павел и имел успех. [190] Он отрекся от мира и принял иночество, чтобы только выполнить предназначенную ему Богом миссию. Живя в монастыре, общаясь там с лучшими духовными деятелями старообрядчества и заодно с ними остро и больно переживая тогдашнюю трагедию "оскудения священства", инок Павел "считал уже не подлежащим ни малейшему сомнению, что он свыше предназначен именно для того, чтобы послужить древлеправославной Церкви приобретением для нее епископов, необходимо нужных в предотвращении угрожающего ей оскудения священства, что именно к этому подвигу Промысл готовил его с юных лет и что к нему же относились чудесные явления святителя Николы." [191] Вера Павла начала оправдываться: как раз к этому времени к нему явился из Петрограда от тамошнего
190
Профессор Субботин в своей "Истории Белокриницкой иерархии" дал блестящую биографию инока Павла, что прямо-таки удивительно для такого неукротимого врага старообрядчества, в особенности этой иерархии. Он характеризует Павла как замечательного человека по своим многим талантам, по высоким нравственным качествам, по непреклонной вере в Промысл Божий и в свое особенное призвание свыше, описывает некоторые чудесные явления Павлу св. Николы Чудотворца и совершившиеся потом события по указанию св. Николы. Отмечает Субботин глубокий ум Павла, его необычайную начитанность, замечательное красноречие, писательский талант, предприимчивый характер, чарующую "физиономию" и многие другие примечательные качества, присущие иноку Павлу.
191
Субботин Н.И. История Белокриницкой иерархии. М., 1874. С. 99.
"С этого времени, - замечает профессор Субботин, - и начинаются странствия, труды и подвиги, предпринятые ради приобретения потребных старообрядчеству епископов двумя знаменитыми у старообрядцев друзьями - Павлом и Геронтием. Это была действительно примечательная двоица, связанная редким единодушием". [192] Павлу в это время было 27 лет; Геронтий же был старше на пять лет.
Они имели намерения исследовать сначала такие восточные страны, как Персия, Грузия, другие места по предгорьям Арарата, где, как тогда многие верили, скрываются истинные христиане и среди них находятся древлеправославные епископы; затем страны азиатской и европейской Турции - за Ливаном, в Сирии, в Египте. К 6 мая того же 1836 г. они благополучно добрались до г. Кутаиса. Но здесь были задержаны местной полицией, которая обратила внимание на их странное одеяние: старообрядческие, особого покроя камилавки и короткие мантии с красной оторочкой. Сам главнокомандующий Кавказом, барон Розен, допрашивал их. Согласно своим документам, они показали совершенно правильно о месте своего происхождения и приписки. Тем не менее, их арестовали и продержали в тифлисской тюрьме, "под замком секретных твердынь", более трех месяцев, пока наводились о них справки в местах их приписки. Это "испытание Божие" послужило им в дальнейшем на пользу: они стали осмотрительнее и осторожнее в своем путешествии и в предприятиях. Еще в тифлисской тюрьме они сговорились относительно дальнейшего путешествия и осуществления своих планов.
192
Там же. С. 107.
В новое путешествие они тронулись ранней весною уже 1839 г.; инок Геронтий был уже настоятелем Серковского монастыря. Сюда к нему и прибыл инок Павел. Важнейшие духовные центры старообрядчества были уже разгромлены и опустошены, оставались еще кое-где на окраинах старообрядческие монастыри и скиты. Из Серковского монастыря удобно было попасть в Австрию, именно в Буковину, где имеются старообрядческие поселения. Сюда и направили свои стопы наши многотерпеливые и уже довольно испытанные странники - иноки Павел и Геронтий.
Старообрядцы издавна живут в Буковине. Еще когда она входила в состав турецких владений, здесь, именно в Сучавском округе, было уже несколько старообрядческих селений. Самое раннее из них - Соколинцы (Миттска-Драгомирна) имело и другое название - Липовень. В древнейшем "Сказании о староверцах, живущих в земли Молдавской" повествуется, что по доносу на соколинских старообрядцев одного чиновника-взяточника они вызывались в столицу Молдавии - Яссы и здесь пред лицом господаря Михаила Раковицы и целым "собором" давали объяснения о себе и о своих верованиях. Представитель их, инок Тихон, свидетельствовал: "Мы пришли в сию Волошину в лето 7232 (т.е. в 1724 г.) во дни господаря Михаила, воеводы всей Молдовы". По выяснении некоторых пунктов старообрядческих верований, господарь сказал им: "Добрые вы люди и по всему православии, токмо толико у вас сел, а попа единаго имеете, и тот стар: как он может всю нужду вашу исправить", - и предложил им поставить для них епископа, как о нем просили некогда "хорошие люди" из староверцев, о чем напомнил им тут боярин Стурза. Вспомнил он, конечно, о ветковских ходатайствах. Воевода назначил соколинцам срок на два месяца, чтобы они в течение этого времени обсудили вопрос об епископе и привели бы своего кандидата для поставления. Но самостоятельно они были не в силах разрешить этот вопрос, а сноситься с ветковцами не пришлось, так как Ветка к тому времени была уже разорена. Так в то время, как сообщает автор "Сказания", "...о епископе ничто же учинилося." [193] Теперь же к потомкам этих старообрядцев ехали по этому же делу депутаты не от ветковских только старообрядцев, а от всего российского старообрядчества. Да и Соколинцы, как и другие селения Буковины, к этому времени принадлежали уже не Молдавскому господарству, а Австрийскому государству. Буковинские старообрядцы пользовались правами, дарованными им грамотою, подписанной собственноручно австрийским императором Иосифом II 9 октября 1783 г. По этой грамоте "дозволялось совершенно свободное отправление религиозных действий им, всем их детям и потомкам, вместе с их духовенством" и, кроме того, в силу этой грамоты, буковинские старообрядцы "освобождались от военной службы". [194] Этими правами воспользовались и старообрядцы, прибывшие сюда из Молдавии и с побережья Черного моря вместе с иноками, там жившими. Черноморские переселенцы избрали себе местом для заселения урочище Варницу, находящееся в соседстве с старообрядческим селением Климоуцы. Отличительную особенность Варницы составляет обильный источник, ключ, из которого бьет белая вода, почему это урочище получило название на молдавском наречии - Фантына-Алба, что значит по-русски белая-криница. Здесь именно, на этом урочище, и образовалось старообрядческое селение, знаменитое впоследствии Белая Криница. Здесь же устроился из прибывших с Черного моря иноков и монастырь Белокриницкий, еще более знаменитый в истории старообрядчества, чем само селение. В этот именно монастырь и прибыли наши всероссийские послы, иноки Павел и Геронтий. Настоятель монастыря, инок Иоиль, принял российских гостей очень радушно.
193
"Сказание" это напечатано проф. П.С. Смирновым в "Христианском чтении", часть 222, стр. 74-78 за 1906 г.; Михаил Раковица был господарем три раза: 1704-1705 гг., 1707-1709 и 1716 -1726 гг. (См.: Тафлари О.: История ромын. Бухарест, 1935. С. 494). Профессором Смирновым неверно показаны годы господарства Михаила Раковицы.
194
Эта грамота императора Иосифа II, написанная на двух столбцах.
– один по-немецки, другой по-русски, - все время хранилась в Белокриницкой примарии, включительно до захвата Белокриницкой митрополии большевиками 30 июня 1940 г. Если ее не успели вместе с другими документами примарийскими увезти румынские чиновники, то она попала в руки советской власти.
По словам Субботина, "разумные речи Павла, его примечательная наружность, умение со всеми обходиться - невольно располагали к себе каждого старообрядца", и он здесь всех подчинил своему влиянию, не только настоятеля Иоиля и всю его братию, но и всех почетных и уважаемых стариков в селении: "...такого разумника им еще не приходилось встречать". Осень и зиму 1839 г. Павел и Терентий прожили в Белой Кринице, и за это время Павел ознакомился со всем бытом буковинских старообрядцев, со всеми их нравами и "овладел общим расположением и доверием"; за это же время он "составил в главных чертах и тот план относительно учреждения законно дозволенной и признанной правительством старообрядческой архиерейской кафедры, на осуществление которого положил потом все свои силы и таланты". Целых четыре года неусыпный инок Павел, бесподобный труженик, вел многочисленные дела, чтобы, наконец, получить Высочайшее разрешение на учреждение старообрядческой святительской кафедры в Белокриницком монастыре. Сколько было на этом пути препятствий, столкновений, разного рода приключений и всяких недоразумений: со своей братией, с обществом, с правительством, с чиновниками разных рангов и в разных учреждениях - в губернском городе и в самой столице, Вене, и прежде всего на ближайших местах! Сколько пришлось великому Павлу составлять разного рода бумаг, меморий, рекурсов и даже целых сложных и весьма обоснованных сочинений, вроде знаменитого "Устава Белокриницкого монастыря"! Все преодолел несравненный Павел. В Вене добился личного представительства у самого императора Фердинанда и у других высоких особ. Только крепкая вера Павла в Божье покровительство его делу и в высокое свое предназначение, вера, не покидавшая его ни на одну минуту даже при вопиющих неудачах, дала ему силу и твердость довести все до конца. 6 сентября 1844 г. подписан был, наконец, императором Фердинандом следующий декрет: "По прошению липованской громады и староверческих иноков Белой Криницы,
а) всемилостивейше дозволяется привезти из-за границы одно духовное лицо, именно архипастыря или епископа с тем, что он может преподавать находящимся в Белой Кринице липованским инокам высшее посвящение, который также должен будет поставлять священников, равно как избрать и посвятить преемника себе. Однако же имеющее теперь прибыть из-за границы духовное лицо обязуется прежде вступления в должность чрез посредство губернии сообщить гофканцелярии о своем имени, чтобы можно было дипломатическим путем собрать о нем сведения и удостовериться, что никаких сомнений относительно его не существует. А так как по правилам греко-восточного обряда высшее духовенство может быть производимо только из монахов, то его величество
б) всемилостивейше соизволяет дальнейшее существование издавна находящегося в Белой Кринице монастыря утвердить".
Императорская гофканцелярия, сообщая содержание этого декрета для зависящих [от него] распоряжений губернии, со своей стороны предписывала ей иметь в виду, что "монахи и липованское общество обязались монастырь и епископа содержать на собственные средства, не требуя от правительства никакой помощи". Нужно заметить, что вот именно это условие о содержании епископа очень серьезно тормозило все ходатайство: несмотря на многочисленные уверения старообрядческих депутатов, и устные, и письменные, что именно на старообрядческие средства будет содержаться святитель, несмотря на принципиальное утверждение сего в самом "Уставе" Белокриницкого монастыря, правительство никак не могло допустить, что это будет именно так, в такой несокрушимой степени оно привыкло к содержанию всякого духовенства в Австрии на государственный счет, и посему всячески обязывало Белокриницкое общество непременно содержать своего архипастыря на свои средства, а не на казенные. И в последнем акте напомнило об этом губернии.