Краткая История Тьмы

Веркин Эдуард Николаевич

Зимин улыбнулся.

Кладбище драконов. Или драконов, играющих в карты. Или… Какая разница? Морского дракона. Сделать в стиле Айвазовского, девятый вал, зеленая бездна, молнии, прожигающие багровое небо, люди, спасающиеся в шлюпке, по виду гишпанцы. И огромный морской змей, всплывший из глубин и терзающий обреченный галеон. Интересно, сколько это будет стоить? Интересно…

— …И каждому, кто купит от пяти рулонов — подарок, — радостно громко известила девушка. — Две пачки розового клея!

Две пачки клея Зимина не сильно обрадовали.

—

Две пачки клея! — повторила девушка.

Так, будто она предлагала не клей в нагрузку, а плазменную панель, по крайней мере.

— Всенепременно, — сказал Зимин. — Без клея как жить? Ни весло склеить, ни камеру от велика…

— Что? — не поняла продавщица.

— С детства мечтал, — сказал Зимин. — С детства…

За окном шел дождь, капли звенели по железному подоконнику, небо было серым и беспросветным, и на другой стороне улицы сквозь дождь и ненастье просвечивала красная надпись «Фурнитура». Зимин зевнул.

— Вы что нибудь выбрали? — спросила девушка.

Ей тоже стало скучно, Зимин это увидел. «Наверное, она

думает, что я не куплю обои. Сегодня дрянная погода, и никто не купил у нее обои, и у нее не будет премии, уже второй месяц подряд, и это тоска, и безнадега, и вообще…»

И вообще. Какого черта он тут? Выбирает обои для кухни. А вчера выбирал линолеум, а позавчера мойку. И кран. Производства Словакии.

— Выбрали? — с надеждой спросила девушка.

— Не знаю…

Зимин снял очки и принялся изучать обои тщательнее. Во всяком случае, тщательнее делать вид. Вообще то он на самом деле хотел поклеить обои, но не с самолетиками, а с космическими кораблями. Но она сказала, что это инфантильно. В крайней степени инфантильно, ты что, пыдросток, ты еще «КиШ» на стену прицепи… И с какой стати на кухне обои с самолетиками?

Зимин подумал и решил, что это правильно. Все таки возраст, пора оставить былые привычки. Хотя с космическими кораблями смотрелись бы отлично, он хотел такие в детстве. А еще он хотел «Айбо», роботическую собаку, хотел мопед, ладно мопед — обычный велосипед хотел…

— Давайте лучше однотонные, — сказал Зимин. — Или в полоску, вот в эту, в серенькую. Или вот эти лучше.

— С камеями? Или с греческим узором? С греческим узором сейчас очень популярны. Можно оформить всю квартиру по–средиземноморски…

У Зимина заболела голова. Сильно, так что в зубы отдало. И в уши. В глаза еще. В голове зашевелилось тяжелое чугунное ядро.

— В полоску… — пробормотал он.

— В полоску есть очень хорошие итальянские, — девушка улыбнулась. — Недавно привезли, последняя коллекция. Знаете, если вы клеите обои в полоску, это расширяет визуально объем помещения…

— Давайте итальянские. А мексиканских нет? С желтыми кетцкоатлями?

Девушка покачала головой.

— Хотя нет, я еще, пожалуй, подумаю, — сказал Зимин. — Знаете, хочется чего нибудь… А клея две пачки точно?

— Точно.

Девушка утратила к нему интерес и отошла в сторону.

А Зимин отправился бродить между рядами.

Среда, три часа, а темно, как в шесть, из за дождя, наверное. Народу никого, тихо, обойный магазин похож на лабиринт, наверное, можно заблудиться. Зимин отыскал скамеечку возле мрачных коричневых обоев, сел, вытянул ноги.

Обои. Он выбирает обои и хочет спать, потому что бессонница. И эта история… Никак из головы не выходит, так и вертится, вертится, и непонятно — что там в конце концов произошло…

Зимин потер виски. Теперь еще и голова болит. Это, наверное, из за погоды. И из за ароматических ламп. Он уже двадцать раз просил не жечь эту эвкалиптовую дрянь, а она все равно жжет, и этот запах пропитывает все…

Зимин понюхал куртку. Так и есть, воняет эвкалиптом. Затошнило. Интересно, а если его на самом деле стошнит, это подействует?

В кармане закашляло, Зимин сунул руку, достал телефон. Евсеев. Евсеев приступил сразу к делу. Выразил сожаление по поводу Солт–Ривер и сказал, что можно все исправить, он уже все продумал, вот послушай…

Евсеев прокашлялся, затем стал излагать стратегию пиратского набега на соседей, у них как раз сейчас началась эпидемия, грех этим не воспользоваться. Если проапгрейдить оружие, установить на корабли железные тараны и прокачаться хотя бы до девяностого уровня, то у соседей будет мало шансов, и можно неплохо приподняться, главное — отжать у них побольше земель и рабов. Кроме того, он лично прокачал пять голов до семидесятого уровня и теперь хочет их продать, и есть покупатели на трех, и если он, Зимин, найдет еще двух покупателей, то Зимин может взять себе половину, ну, если он хочет…

— Слушай, Евсеев, отвали, — сказал Зимин. — У меня сегодня много дел. Солт–Ривер потом отыграем.

— Но если совершить набег прямо сейчас, то мы сможем все возместить и даже набрать больше…

Думать про «Пиратский берег» сегодня не хотелось. К тому же Евсеев был чрезвычайно утомителен. Просто до зубной боли. Зимин подозревал, что в миру Евсеев служил учителем русского в каком нибудь лицее, умел нудить и воспитывать, и доводить до белого каления, и вызывать родителей. В «Пиратском береге» Евсеев являлся предводителем клана «Локсли», кровожадным буканером Алеханро Блейком, шкипером шхуны «Алебарда» и лучшим фехтовальщиком к северу от Ямайки. Впрочем, Зимин подозревал, что Евсеев хочет продать своего Блейка и купить какую нибудь подержанную «Шкоду».

— Отвали, — повторил Зимин. — О, Евсеев, отвали–отвали.

Но Евсеев не думал отваливать, он продолжал бубнить в телефон, сообщать, что он уже все подготовил и завтра в шесть утра они выходят в рейд…

Зимин подумал, что неплохо бы сейчас вызвать молнию. Чтобы она ударила в Евсеева и расплавила бы ему телефон. А заодно и мозги. Хотя они у него, похоже, и так расплавлены в хлам, нет, он не в лицее работает, он наверняка бухгалтер. Или системный администратор.

— Тут у нас гроза, — неожиданно нашелся Зимин. — Боюсь, что в трубку ударит.