Краткий курс манипуляции сознанием
Шрифт:
Кроме того, в РФ произошел сдвиг в потреблении нефтепродуктов из сферы производства из-за резкого роста числа личных автомобилей (в три раза с 1985 г.). А стратегические концепции экономистов предполагают дальнейший переток энергоресурсов из сферы производства в сферу потребления в соответствии с планами массовой автомобилизации.
Вопрос: на какой энергетической базе возможно оживление хозяйства и рост производства в России при условии создания в ней "нормальной рыночной экономики"?
Энергия — фактор производства абсолютный. От экономистов же общество слышит, что путь выхода из кризиса — внесение технических и явно второстепенных изменений (увеличение денежной массы, снижение налогов, затруднение вывоза валюты "челноками" и т.д.).
6. И государство, и хозяйство в целом все
Простые подсчеты показывают, что по сравнению с теми средствами, которые Россия потеряла из-за разрушения производственной системы, все эти отыскиваемые источники доходов — крохи. Подорваны основы производственного потенциала. Так, в последние годы капиталовложения в село примерно раз в 200 меньше, чем были в 1988 г., а ведь то, что вкладывалось тогда, лишь поддерживало стабильное производство с небольшим ростом. Утрачивает плодородие почва без удобрений, добита техника. Только чтобы восстановить уровень 80-х годов в оснащении тракторами, нужно 10-20 млрд. долларов. Только тракторы! И ведь тогда восстановится техническая база, на которой стояли колхозы, а фермерам для нормальной работы нужно в десять раз больше тракторов, чем колхозам. Значит, 100-200 млрд. долларов (при покупке самых дешевых белорусских тракторов) потребны только на создание нормального тракторного парка. А удобрения? А комбайны и грузовики? Вырезана половина крупного рогатого скота — сколько стоит купить 30-40 млн. голов хороших пород? Что сделали с сельским хозяйством, видно на рисунках.
Поставка удобрений сельскому хозяйству в России (млн.т.).
Поголовье крупного рогатого скота в РСФСР и РФ, млн. голов.
Производство тракторов в России (тыс. штук)
Ввод в действие орошаемых земель в России (тыс. гектаров)
А сколько стоит по рыночным ценам восполнить в условиях Сибири и Севера десятилетний перерыв в геологоразведке и обустройстве новых месторождений? Ведь это уже не советская система, мы об этом как будто забываем. Рынок так рынок, надо брать мировые цены на эти работы. А морской флот? А трубопроводы, который десять лет не ремонтировались? А промышленность и электростанции? Огромные средства надо вложить, чтобы восстановить качество рабочей силы — только на то, чтобы довести питание людей до минимально приемлемого в климатических условиях России уровня, потребовались бы расходы порядка 5% ВВП или треть госбюджета, а ведь к этому надо добавить и стоимость полной переподготовки рабочей силы.
Вопрос: почему экономисты не обсудят между собой и не представят обществу расчет средств, необходимых для того, чтобы в рамках "нормальной рыночной экономики" вывести Россию хотя бы на стартовую позицию для экономического роста?
Такой расчет, пусть упрощенный и грубый, необходим для того, чтобы граждане могли разумно судить о политических программах и обдумывать альтернативы. Не зная того положения, в котором находится страна и главные системы ее жизнеобеспечения, а также тех потенциальных ресурсов, которыми она располагает, общество в целом становится объектом манипуляции. В большой мере ответственность за это несет сообщество экономистов.
Разумеется, расчеты делаются, но до широкой публики не доводятся, а главное, замалчиваются самими экономистами. Так, в "Российском экономическом журнале" (2000, № 7) приведена запись дискуссий в Госдуме,
Ясно, что в рамках монетаризма наше хозяйство восстановлению просто не подлежит. А в рамках советского строя проблема, как мы знаем, вполне решаема (опыт 1945-1952 гг.).
Утрата способности "измерять" явления, прикидывать в уме их вес, размер, вред или пользу неизбежно ведет и к нарушению логики, к той несвязности, что выше была названа некогерентностью. Типов ущербности меры множество. Один из часто встречающихся и очень важных — абсолютизация добра и зла. Это резко ослабляет сопротивление против манипуляции, потому что в жизни нам чаще всего приходится выбирать из двух зол меньшее, и тут уж без верной меры не обойтись. Когда есть конфликт интересов, искусство манипулятора в том и состоит, чтобы мы поддержали тот вариант решения, который выгоден ему (вернее, обычно его заказчику).
Верное измерение трудно потому, что мы откатились на очень низкий уровень мышления вообще, и нужно сделать большое усилие, чтобы поправить дело. Нас сумели загнать в мир примитивных и даже ложных понятий. Посмотрите: "экономист и политик", некто Лившиц, на всю страну рассуждает с экрана: "Богатые должны делиться с бедными". И люди это воспринимают в общем нормально. Но это значит опуститься с уровня понятий начала века, доступного тогда для всякого грамотного рабочего, на уровень ребенка-дебила.
Мы утратили навык диалектики, этого чуть изощренного инструмента здравого смысла. Мы перестали мысленно поворачивать проблему и так и эдак, видеть ее в разных условиях, без чего невозможно измерение. Возьмем простой пример: эксплуатация человека человеком. Если не ошибаюсь, это понятие вообще выпало из лексикона оппозиции. Почему же? Разве это понятие неактуально? Говорят о "справедливости", о "нормальной зарплате", но ведь все это на уровне Лившица. В чем же дело? Думаю, лидеры КПРФ интуитивно чувствуют, что эксплуатация — зло. Но как это сказать, если они делают ставку на отечественного эксплуататора (простите, предпринимателя)? Ведь обидится.
Между тем здравый смысл и диалектика говорят, что эксплуатация — зло, но в наших конкретных реальных условиях это уже меньшее зло, чем, например, безработица. Поэтому нельзя сегодня призывать к "уничтожению эксплуатации", а можно говорить о ее ограничении, а потом преодолении. Но ведь сказать, что это есть зло, — необходимо. Что это за коммунисты, которые этого не говорят!
Я больше скажу: нас уже довели до такого состояния, что для многих людей рабство есть меньшее зло, чем их нынешняя жизнь. Летом около моего участка жили в вагончике шабашники-строители, близко со мной общались. К ним прибился таджик, сильно пострадавший. Делать мало что умел, у себя в Курган-Тюбе был он фельдшером "скорой помощи" в райцентре. Зарплаты получал в переводе на рубли 16 руб. в месяц — на десять буханок хлеба. У него пятеро детей, и вся цель его жизни свелась к тому, чтобы их прокормить. Иногда вечером, подвыпив, он приходил ко мне и плакал: "Дядя, как жить?". Слезы текли из выбитого глаза. Понаблюдав за ним целое лето, я подумал, что если бы более или менее приличный человек сказал ему: "Иди ко мне рабом, я буду кормить тебя и твоих детей", — он бы согласился. Хотя рабство — зло.