Край черных магнолий
Шрифт:
– Нет, еще не знаю. Про нападение тоже не доложили. Мне пока не передали дела предшественников, – я призадумалась, увидев свою неосведомленность как брешь в обороне. – Надь, а ты не боишься вампиров?
– Не могу точно сказать. Наверное, не так сильно боюсь, как другие люди, из-за волшебной силы. Еще я всегда ношу на шее ведьмину траву. – Надя открыла медальон, показывая сушеные листочки. – Знаешь про нее?
– Ее настойкой колдуны отравляют кровь, становятся несъедобными для вампиров. Но чтобы принимать отвар ведьминой травы, нужно обладать силой Великого
– Все верно. Я, разумеется, не пью отвара ведьминой травы. Но вампирам откуда знать такие подробности. Они учуют запах и не рискнут напасть.
– Наверное, тебе хотелось бы отомстить вампирам за гибель невинных людей? – я перешла к решительным действиям.
– О-о-о! – Надя вскинула голову, – Я бы их всех превратила в тараканов, чтобы люди стучали по ним тапками. Только их нельзя ни в кого превратить. Несправедливо.
– Предлагаю тебе вступить в команду внештатником. Получишь дополнительный заработок.
– Ты не понимаешь, о чем просишь. Я вам такого наколдую! Не обрадуетесь!
– Мне не найти вампиров без волшебной помощи, – я пожала плечами. – В деле замешана черная магия. Твой талант нуждается в развитии. У меня есть знакомый Великий Маг. Ты всегда сможешь обратиться к нему за полезным советом.
– Звучит заманчиво. Но я не возьму на себя ответственность за жизни людей. Чувствую, что пока не готова.
– Хм, – я ободряюще усмехнулась. – Наша служба требует не большей ответственности, чем работа врача. Ты для начала попробуй. Вдруг понравится. А если нет, ты ничего не потеряешь. Зато научишься секретным боевым приемам.
– Секретные приемы – хорошо. Они могут сгодиться от приставаний Лешки… Вот с Марьей Ильиничной классно работать. Есть чему поучиться. А в Лешкину смену – просто караул. Он почти ничего не знает, как будто в институте не учился. Все время приходится ему подсказывать. Чуть что, шепчет: “Выручай, Надюха. Тону”. И я помогаю. Мне больных жалко, а не дурака этого. Тут еще недавно стал ко мне подкатывать…
Надя беспокойно потерла пальцы, углубившись в неприятные воспоминания.
– И чего его держат… – я заразилась ее возмущением. – Счастье, что он терапевт, а не хирург. Хотя… от вовремя поставленного точного диагноза тоже порой зависит человеческая жизнь.
– Я же говорю, многие врачи уволились, – Надя закусила нижнюю губу. – Работать некому. Вот и держат болвана. Не может Марья Ильинична работать без выходных. Она уже старенькая.
– Так что насчет делового предложения?
– Я подумаю.
– Ты живешь в лесу? – я решила сменить тему разговора.
Мы все глубже уходили в лес по узкой заросшей тропинке.
– Да. Я живу в бабушкиной избушке, а квартиру сдаю молодой семье. В лесу хорошо. Тихо, пахнет хвоей. Лучшее место для упражнения в заклинаниях, – Надя вкатила велосипед на горку из массивных корней.
Прежде, чем девушка споткнулась бы о корягу, я придержала ее на руку.
– Спасибо, – Надя приветливо улыбнулась. – Светлой ночью по дорожке хорошо идти, а как месяц закроют тучи, не видно ни зги.
– У
– В тебе течет кровь вампира, – Надя взглянула на меня с опаской.
– Не люблю об этом вспоминать, – нервно скрестив руки, я на миг отвернулась.
Оставшуюся часть недолгого пути мы прошли молча.
Дом бабушки-знахарки был настоящей избушкой на курьих ножках. Широкие дубовые пни заменяли фундамент срубу из неотесанных сосновых бревен, они поднимали разлапистые бугристые корни из топкой низины. В стороне от дома стояла трансформаторная будка с домашней электростанцией.
– Посмотрим фей, – предложила Надя. – У них здесь улей в старом дупле.
Я согласилась. Мы пробрались по скользким доскам к огромному дубу. Из широкого дупла струился мягкий желтоватый свет. Я затаила дыхание.
– Не понимаю, – удивленно прошептала Надя, – ночью они всегда резвились, порхали. Может, тебя испугались? Феи и гномы очень осторожны. Ко мне они давно привыкли. Я угощаю их вареньем и фруктами.
– Если я поставлю на свое крыльцо блюдце с вареньем, они прилетят?
– Должны. Феи любят варенье и мед. Попробуй для начала приманить их медом. А маленьких гномиков-лесовичков привлекают блестящие вещи. Лесовички, как сороки, воруют красивую мелочь.
По узкой и скрипучей деревянной лестнице мы поднялись в дом. В углу у двери я заметила огромную темно-серую ступу и бесстрашно уселась на нее:
– Дашь прокатиться?
– Ступа не летает, – Надя повесила корзинку с колокольчиками на железный крючок между связками мяты, обернула нож рогожей и положила его на полку. – Бабушке удавалось на ней добираться до гастронома и обратно, а у меня она и в воздух не поднимется, – она включила электрическую плиту и перекинула оладьи из тарелки в чугунную сковороду. – Садись на лавку. В избе нет стульев. Я мигом разогрею.
Вслед за сковородой на плиту опустились эмалированный чайник и металлическая кастрюля с шипучим зельем.
Сидя на жесткой скамье за дубовым столом, я изучала скудный интерьер избушки. За глиняной печкой теснились разнокалиберные ступки, закопченные горшки и котелки. В старинном буфете хранилась обычная посуда. У окна на табуретке возвышался медный котел. Вокруг стеклянного абажура вертелись мотыльки. С самолетным гулом пролетел сверчок, тяжело опустился на край стола и приступил к исполнению серенады. Пестрая занавеска отделяла жилую комнату. В узкую щель были видны угол кровати и телевизор на старом комоде.
С печи спрыгнула черная кошка с зелеными глазами. Неприветливо размахивая хвостом, она выгнула спину и зашипела.
– Уймись, Багира. Свои, – Надя подхватила кошку и легонько щелкнула ее по носу. – Опять лазила на чердак за филином? И как ты туда проползла? Я все ходы заткнула тряпьем. Посиди в клетке, пока я принимаю гостью, – посадив кошку в переноску, Надя отнесла ее в комнату. – Если ей разрешить свободно гулять, она вцепится в твои ноги, – объяснила она, вернувшись к столу.
– Сторожевая кошка, – улыбнулась я.