Край холодных ветров
Шрифт:
– А это что было?
– Пещерник-то? О, брат, это та еще тварь. Он условно разумен, невероятно силен, очень ловок и вдобавок обладает великолепным слухом и зрением, поэтому драться с ним один на один в Файролле рискнут, может, всего человек двадцать из самых сильных игроков или даже меньше. Пещерники прекрасно ориентируются в ситуации и умело рассчитывают баланс сил. Поверь, если бы с нами не было Фитца, он бы не сбежал. И с огромной долей вероятности лежать бы нам там всем.
– Ну ничего себе. И много тут таких?
– Один, от силы два. Это его подземелье,
Мы двигались дальше, вперед и вперед, час за часом. Были залы и переходы, в одном месте нам пришлось преодолевать завал, причем совсем свежий, что очень напрягло Фитца. Мы без происшествий миновали десятый и одиннадцатый залы, и перед последним, двенадцатым, Фитц сказал нам:
– Ну что, парни. Почти дошли, за залом – тоннель, потом еще один, потом совсем маленький зальчик, небольшой проход, поворот – и все, мы на свежем воздухе. Морис, ты молодец, хорошо себя показал. О тебе, Хейген, напишу твоей лидерше.
– Фитц, не торопись награды раздавать, плохая примета, – осадил его Мюрат.
– Ой, да ладно, я в приметы не верю, – коротко хохотнул Фитц. – Ну что, двинули.
Мы вошли в зал, который был велик, но не чрезмерно, а на фоне девятого, можно сказать, так и совсем не выделялся размерами. Двигались, как обычно, по центру, по едва заметной дороге, прошли примерно половину, все было как всегда, и в первый момент я даже не понял, что случилось. Мелькнуло что-то белое, и Морис с криком исчез из моего поля зрения, а через секунду я услышал его удаляющийся вопль.
– Бегом! – раздался рев Фитца – вояка, похоже, оставил всякую маскировку. – Бегом в тоннель, это ледяные черти!
Мюрат толкнул меня, ускоряясь, и я помчался за ним, обернувшись на ходу. Все, что я увидел, – это какую-то черную дыру посреди дороги, в которую то ли свалился бедолага Морис, то ли его столкнули, и непонятную белую массу на дороге, находящуюся еще далеко, но очень быстро движущуюся в нашу сторону. Я понял, что никакая это не масса, а попросту ледяные черти, мчащиеся в виде однородной толпы, и это совершенно не добавило мне оптимизма, но весьма помогло набрать скорость, поскольку быть растерзанным недалеко от выхода, после всего того, что я пережил в этих чертовых шахтах, – это даже не обидно, это просто невероятнейшее невезение какое-то.
Все новые и новые ледяные черти, издавая протяжные вопли, выскакивали из трещин в стенах, из дыр в потолках и присоединялись к толпе, мчащейся за нами и жаждущей нашей крови. Пол сотрясался от топота огромного количества лап.
Мы влетели в тоннель под вопль Мюрата:
– Фитц, это ты, сволочь, накаркал!
Я врезался в остановившегося Фитца и заорал:
– Чего тормозишь?
– Беги давай, – быстро скомандовал он мне. – Я накаркал, есть такое дело. Минуту-другую я их придержу, уходите. И ждите меня на площадке!
Он встал у входа в зал и занял оборонительную стойку. Что было дальше, я не видел, поскольку Мюрат потащил меня по тоннелю, приговаривая:
– Давай-давай,
Мы пробежали этот тоннель и почти весь следующий, когда совсем рядом, за спиной, снова послышался топот.
– Не успели, – охнул Мюрат. – Вот гады!
Мы влетели в зал, действительно совсем небольшой, шагов двадцать в поперечнике.
– Дальше сам, – скомандовал мне эльф, обнажая клинок. – Тут всего ничего осталось, давай. Встретимся снаружи.
– Я тебя дождусь, – крикнул я, вбегая в проход.
Не знаю, услышал меня Мюрат или нет, поскольку последний переход погасил все звуки. «Переход и поворот», – вспомнились мне услышанные всего несколько минут назад слова Фитца. Я проскочил переход, повернул и увидел выход, до которого было шагов двадцать и из которого лился мягкий свет. Там, снаружи, похоже, уже был вечер, и судя по всему садилось солнце.
И в это время меня сбили с ног, я покатился по каменному полу, вскочил и развернулся, обнажая меч.
В узком проходе, шагах в трех от меня, стояло десятка два мерзких тварей, покрытых белой свалявшейся шерстью, с витыми рогами на голове (за которые они и получили название «ледяные черти») и с зубастыми пастями. За счет узости прохода они могли меня атаковать только по трое, но с учетом их количества шансов выжить у меня не было. Я никак не успел бы преодолеть эти оставшиеся несчастные шаги, даже побежав очень быстро, – они бы просто свалили меня. Все, что мне оставалось, – это героически погибнуть в бою, а потом попросить Мюрата забрать мои вещи и отдать их мне. И идти через перевал с контрабандистами, если Фитц с Мюратом уже смылись из Кройцена. Эх, чего ж я зелий не прикупил, как Фитц советовал, чего пожадничал…
Черт, стоявший чуть впереди остальных, довольно рокотнул и приготовился к прыжку, я выставил меч перед собой и прикрылся щитом. И в это время вспомнил про ту штукенцию, что дал мне Странник. Как он сказал? Разломи, когда будет совсем худо? Куда уж хуже, чем сейчас?
Я сдал влево и, мгновенно перекинув щит за спину, сунул руку в сумку и достал хрустальный предмет, который так и лежал там с того момента, как Странник мне его отдал, и сжал его в руке. Он хрустнул, и в это время черт сиганул на меня. Я поймал его на меч, сбросил с клинка, встретил второго прямым ударом, рубанул и не устоял на ногах – по инерции меня крутануло на противоположную стену, и спина открылась для удара.
Я сжался, ожидая его, но вместо этого услышал хрусткие звуки, которые издают топоры, рубящие плоть.
Обернувшись, я был готов увидеть что угодно, но только не то, что увидел.
Ледяных чертей рубили в капусту призрачные темные дварфы. Пять дварфов, пользуясь тем, что они меньше чертей, перегородили проход и лихо орудовали одноручными секирами. За их спинами стояли еще две пятерки, готовые к бою, и даже командир. У меня возникло ощущение, что я схожу с ума. Самые жуткие из обитающих в шахтах существ защищают меня! Ледяные черти явно тоже почувствовали некий дискомфорт, поскольку часть из них потихоньку начала убегать в темноту перехода.