Край холодных ветров
Шрифт:
– Да и разумнее, чтобы лучшие из мечей побережья оказались на его стороне, а не под рукой кого-то еще, раз настали такие времена, – продолжил я его мысль.
– И это тоже, – не стал спорить Гунтер, останавливаясь перед высокими двустворчатыми дверями. – Вот палаты кенига.
– А где дворецкий, герольд или там мажордом? – удивился я. – Кто-то же должен сообщить о том, что мы пришли?
– Это Север, – хмыкнул Гунтер. – Сами о себе доложим. Если на Западе короля окружает целая свора придворных, то у кенига я видел только двоих – его кравчего и его любовницу. Да и то кравчий у него
Он толкнул створки и сообщил в пространство за ними:
– Кениг, это Гунтер фон Рихтер, по делу. Я зайду?
– Клянусь рогами жертвенного быка, ты ко мне таскаешься чаще, чем я к девкам, – раздался хриплый рев из зала за створками. – Ты же вроде только что ушел?
– Так новости есть, кениг, – засмеялся Рихтер. – И неплохие.
– Так заходи, чего в дверях мнешься?
– Идем, – махнул головой Гунтер и двинулся вперед.
Зал был велик, но при этом украшен более чем скромно, по сравнению с той же миссией ордена. На стенах висело оружие, причем было видно, что эта сталь в свое время пролила немало крови. Лезвия боевых топоров и клинки закругленных на концах мечей тускло блистали, отражая пламя огня, полыхавшего в огромном камине.
Посреди зала стоял здоровенный низкий стол, к которому были приставлены скамейки. За столом сидел высоченный и очень крепкий бородатый мужик со спутанными, длинными, тронутыми сединой волосами. Перед ним стояла огромная кружка и блюдо с напластованными кусками мяса.
– Это кто с тобой? – спросил кениг (ну а кто бы это еще мог быть?).
– Лэрд Хейген из Тронье, прославленный воин с Запада, достойнейший человек и мой друг.
– Да? Ну пусть будет, Нидхегг с ним. Эй ты, пузатый, – заорал он неожиданно. – Элю подай моим гостям и пожрать чего-нибудь.
– Мы не голодны, – подозрительно поспешно отказался фон Рихтер, видимо, знающий что-то такое, чего не знаю я.
– Да и водяной конь с вами, не хочешь – не ешь, – равнодушно сообщил ему кениг.
Мы присели напротив правителя.
– Кениг Харальд Сноррисон, повелитель Севера, его столицы, восьми бургов, побережья, дальних мхов и трех холмов, – сообщил мне мужик, вытер руку о волосы и протянул ее мне.
– Лэрд Хейген из Тронье, хозяин самому себе, – потряс я его конечность.
– Скальд, что ли? – уставился на меня мутными глазами кениг.
– С чего бы? – оторопел я.
– Так вон, складно как сказал, – отметил Сноррисон. – Иносказание, конечно, так себе, да прямо скажу – никакое, но все-таки складно.
– Случайно получилось, – честно признался я. – Я не по этой части, не поэт я.
– Не кто? – не понял кениг.
– Не скальд, – перевел ему я. – По воинской части мы. Ну и если разыскать кого надо, то тоже могу помочь.
– Не врешь? – Глаза кенига из мутных моментально стали очень ясными, он взглянул на фон Рихтера, брезгливо обнюхивающего кружку с белой шапкой пены, которую поставил перед ним пузатый мужик в засаленной рубахе. Такая же кружка оказалась передо мной.
– Не врет, – подтвердил рыцарь. – Умеет
– Что знаешь, все говори, – потребовал правитель, пристально глядя на меня.
– Нет, кениг, не с этого мы начнем, – твердо сказал ему я.
– Что? – рявкнул он. – Ты мне указывать будешь? Я тут власть, и я решаю, кто, когда и что рассказывать мне будет! Ребра давно тебе не выпрямляли?
– Тьфу-тьфу, вообще не выпрямляли, – суеверно сплюнул я. – И не дай бог!
– Могу посодействовать, – неожиданно дружелюбно заявил кениг. – Мне это просто. Чик – и ты уже висишь, за руки привязанный, а сзади тебе кожу ме-э-эдленно так подрезать начинают.
– Не сомневаюсь, что если вы обещаете – так оно и будет, – заверил его я. – Но все равно – расскажите сначала вы, что произошло. Только подробно. Все, что знаете, расскажите.
– Ты совесть вообще имеешь? – вытаращился кениг. – Ты мне, в моих палатах, приказы отдаешь? Куда мир катится, никакого уважения к монархии не стало.
– Кениг Харальд, он правда знает, о чем просит. – Гунтер посмотрел на пригорюнившегося властителя Севера, обиженного за вот такую ломку основ абсолютизма. – Вы доверяете мне, а я, как себе, верю Хейгену. Сделайте так, как он говорит.
– Да все я понимаю, – грустно сказал правитель Севера. – Тоскливо мне очень, и за дочку страшно, одна она у меня. А ты молодец, парень, не из трусливых, уважаю.
И он присосался к своей полуведерной кружке.
«Вы произвели благоприятное впечатление на кенига Севера. + 0,5 единицы к уважению народов Севера».
– Кениг, не стоит терять время, – поторопил я его, когда он гигантскими глотками ополовинил нечеловечески вместительную тару и начал мощными нордическими челюстями пережевывать непрожаренное мясо, подхваченное с блюда.
– Так что тебе рассказать-то, дотошный?
– Все, что знаете о пропаже дочери. Все до мелочей, иногда мелочи – это то, что позволяет добраться до правды.
И печальный повелитель трех холмов рассказал мне, что никаких деталей он не знает, поскольку все было просто и незамысловато. Вечером дочь Ульфрида была веселая и шумная. Как и всегда, по традиции наорала на него, своего отца: мол, слишком много он пьет и по девкам шатается. Вот ведь, никакого почтения у молодежи к родителям не стало. Он вот, кениг Харальд, своего папашу Снорри Большое Брюхо до самого его конца побаивался, даже когда его на погребальный костер понесли, и то рядом не шел, опасался. А нынешние…
– Товарищ Сноррисон, вы отклоняетесь в сторону от основного повествования.
– Сам же сказал, чтобы все в деталях, – попенял мне кениг.
– Так в деталях о пропаже, а не о падении нравов среди подрастающего поколения.
– Как-как? Гунтер, скажи своему другу, чтобы он не выражался, все-таки он у кенига в гостях сидит.
– Да не выражаюсь я, – надо было выправлять ситуацию, а то этот кениг – парень простой. Разок махнет топором со стены, и все, я в подштанниках. – Да и все эти претензии к детям я вам сам рассказать могу, мне мой отец то же самое говорит всегда.