Край холодных ветров
Шрифт:
– А, это на Западном побережье, – степенно ответил Молот. – Да, быстро рассказал, куда сундук запрятал.
– У нас время есть, – обрадовал Торсфеля Хрольф. – Скальд, запевай песню, да погромче – у нас тут дамы, негоже им вопли да ругань слушать. Так, лентяи, где костер? Надо кинжалы калить – чай, уд ему куда сподручней горячим клинком резать будет, чем холодным.
– Гримнир с тобой, старый волк. Только трудненько тебе будет до моего золота добраться, – оскалился Кривой.
– Ничего, –
– На Форсвике, в подвале моего дома, под левой стеной закопано.
– Вроде не врет, – обратился Хрольф к своему другу.
– Не врет, – сказал, как припечатал, Фроки. – Не хочет шансы на хольмганге терять.
Понятное дело, когда между ног кинжалом поковыряются, никто драться не сможет.
– Ну и славно, – потер ладоши Коротконогий. – Ну что, благородные ярлы Фроки и Хейген, пошли посчитаем, добычу поделим?
– В этом процессе Хейген участвовать не будет. Я за него, – вклинилась в беседу Элина.
Хрольф развел руками: мол, вам виднее, а мне все равно, с кем делиться, и удалился к куче добра, которую высыпали на тряпке, раньше служившей парусом на драккаре Торсфеля.
– Чего это? – негромко спросил я у кланлидера.
– Все по-честному, – улыбнулась она. – Мы проплатили наше участие, мы и забираем добычу. Ты выполнил квест – вот твоя награда, без нас ты этого бы не смог сделать. Ну и вообще – такова политика клана, все добытое в рейдах идет в казну, если потом совет решит поощрить особо отличившихся игроков, он наградит их специальной премией.
Ну что, вот мне сразу два урока. Первый – скупой платит дважды. Я променял кучу добра, которую можно было бы боднуть за хорошие деньги, на десять тысяч. Второй же – не имей дел со своим кланом, непременно объегорят.
– Полагаю, мне-то специальная премия не светит – ты же не видела, что я сделал, не так ли?
– Ну-у-у, если честно, то да. Если тут и была какая заварушка, то вряд ли она сравнится с тем, что было у нас, – с серьезным видом кивнула Элина.
– Что я могу сказать, – развел я руками. – Раз клан все время находится на грани нищеты, то моя обязанность ему помогать.
Сжатые губы Элины я демонстративно проигнорировал, как и злорадную улыбку Железного Дровосека.
С добычей поступили просто – кучу золота, каких-то цацок, оружия и прочего хлама разделили на глазок на три части, и Ульфрида как лицо незаинтересованное (хотя и алчно блестящее глазами), отвернувшись спиной, два раза ответила на вопрос: «Кому?»
После этого хирдманны отправились в рощу за хворостом.
– Жаль, светло еще, – раздался голос Флоси, лежавшего в теньке под валуном и грызущего травинку. – В темноте красивее такие вещи
– Слушай, просвети-ка меня по двум моментам, – присел я рядом с ним. – Во-первых, что происходить будет? Нет, я понимаю, что поединок, но так, в общих чертах поясни. И во-вторых, ты где так секирой орудовать навострился?
– Так батя мой знатным хирдманном был, с самим Рориком ходил на его драккаре, – лениво пояснил мне Флоси. – Поэтому и я, и братья мои с детства с оружием дело имеем, он нам все, что знал, передал. Да и сам я в хирдманнах года три ходил, а там либо голову сложишь, либо золото добудешь.
– А чего ж тогда?
– А, при отхожих местах? Так лень мне все это. Ну и потом, мне одна колдунья предсказала, что если я воевать не закончу, то смерть мне выйдет страшная, лютая. А я жить хочу, вот и прибился к золотарскому делу – там-то точно не сдохну. Хотя колдуний теперь до смерти боюсь.
– А со мной зачем пошел, знал же, что будет?
– Так кениг велел. Коли он сказал, что ты теперь мой ярл, стало быть, так оно и есть, чего тут думать.
Нет, эти люди непостижимы!
– А с хольмгангом что?
– Тут вообще все просто. Сейчас хвороста притащат, маслом его сбрызнут и кругом выложат. Потом туда Гуннар войдет и Торсфель, а выйдет кто-то один. Все просто.
Да, все просто и незамысловато.
– А если это будет Торсфель?
– Ну в принципе, он будет свободен, его не посмеют остановить. Но я знаю, что вроде как наш Гунтер должен потом с ним драться, Кривой это не оспорил в момент принесения клятвы, так что отказаться уже не может. Но вот если он и Гунтера положит, что, конечно, вряд ли, то точно будет свободен.
– Ярл, – на плечо мне легла рука. Это был Гуннар, он кивнул головой, предлагая отойти в сторону.
– Я слышал твой разговор с той женщиной, и мне он не слишком понравился. Я не знаю, что там было между вами, да и вообще я не большой специалист по женщинам, но вот одно мне ясно – ты ей не враг, но она тебе точно не друг. Что-то ты сделал, что-то такое, что ее заставит тебе мстить. А месть женщины – это, пожалуй, то единственное, что меня пугает в жизни. Береги свою спину ярл, береги.
Я вздохнул. Мне и самому это было ясно.
– И еще одно. По моему мнению, будет странно и несправедливо, если у тебя не останется какой-либо памяти об этом дне и этом бое. Прими от меня подарок, мне будет приятно, если эта вещь достанется тебе. Почему-то мне кажется, что она тебе пригодится.
Он взял мою руку, вложил в нее небольшой квадратик, слегка ударил меня кулаком в грудь и собрался идти к уже разложенному кругу из веток, который хирдманны поливали маслом из кожаных бурдюков.